Кремль 2222. Тушино - стр. 20
Ему казалось, что он все-таки сможет догнать Бо, потому что она как будто засомневалась и замерла у самой рубиновой границы… но это впечатление было обманчиво: пару мгновений спустя рабыня смело шагнула вперед, и алая полусфера поглотила ее целиком.
На глазах Грома навернулись слезы. Стабберы плачут нечасто, и сейчас был тот редкий случай, когда боль душевная оказалась сильней боли физической. Презрев последнюю, беглец рванулся к Полю Смерти с низкого старта. Гром надеялся, что еще не поздно, что красная полусфера еще не превратила Бо в прах…
Он был в считаных шагах от Поля, когда оттуда вдруг высунулась наружу распахнутая пасть «Рекса». Гром даже не успел затормозить. На полном ходу он влетел прямо в эту пасть и моментально погрузился во мрак.
А потом зловеще клацнули челюсти.
Беглый стаббер Громобой открыл глаза и уставился, часто моргая, в грязно-серый потолок.
«На рай не очень-то и похоже, – подумал нейромант. – По крайней мере, я всегда думал, там будет почище».
Он попытался резко повернуть голову влево, но шею прострелило, и Громобой, тихо охнув, решил действовать осторожней. Нейромант плохо помнил, что с ним было. Очевидно, что любезные нео и спешащая к Красному полю Бо существовали только в больной фантазии бородача и ничего общего с реальными прообразами не имели. Все знали, что дикари тупы и с «хомо» болтать не любят, а его чудесная жена ни за что не побежала бы в Красное поле сама…
Ну и Щелкун. С чего бы ему выныривать из Поля Смерти? С чего ему вообще там быть да еще и проглатывать собственного хозяина?
С пятой попытки Громобой смог-таки повернуть голову и увидел стену, не менее грязную, чем потолок, и дверной проем в этой стене, за которым обнаружилась… еще одна грязная стена. По ощущениям, это были какие-то развалины, ничем не лучше и не хуже тех, в которые нейромант забредал во время своих прежних странствий.
«Нет, это точно не рай. Это та же проклятая московская Зона, которую я уже истоптал вдоль и поперек…»
Громобой чувствовал, что их с Щелкуном связь по-прежнему крепка, но боялся переключаться на стального ящера: сознание нейроманта было, по его ощущениям, еще довольно шатко. Бородач зажмурился, прислушался к себе. Нет, пожалуй, риск утратить контроль над «Рексом» был слишком велик. Стоило еще немного повременить с активными ментальными действиями.
Снова открыв глаза, нейромант уставился на уже помянутый дверной проем, за которым, возможно, скрывался ответ на главный вопрос – где же он оказался?
«Я умирал у какого-то заброшенного дома, гладил Щелкуна, прощаясь, а потом – провал… и вдруг я – живой… и здесь, а не там… только где это – “здесь”?»