Краудсайд - стр. 13

Но больше всего Джека злило недостойное поведение – ведь спустя пару недель тот рыжий урод уже пускал грязные слухи о странной просьбе светоча детского дома, мол, как так, что все тела погибших мальчиков мы хороним на заднем дворе, а что он? Кремированные? Разве капитан не уходит вместе с кораблем, когда тот тонет?

– Аморал… Кстати насчет тонет! – встрепенулся Джек, вырывая себя из воспоминаний двухнедельной давности, осознав, что он находится под леденящей водой, а не на пляже, – до вечера же здесь никого не будет, – тут же проигнорировав дискомфорт, ожил парень. – И пока никого нет, – проговорил юноша в стену – я знаю, что нужно делать.

Но бассейн, как и остальные подростковые воспоминания, останутся для Джека мутным пятном в подсознании, и, оглядываясь назад, у него не будут всплывать никакие теплые образы из прошлого. Они все уйдут из его памяти как смывается мыльная пена и исчезает в сливе душевой, за чем он сейчас с интересом наблюдал. А единственное, что останется с ним с детства, ему безумно нравился запах бетона, который от старости, пылью развевался по воздуху.

Директор исчез, и уже две недели от него никаких вестей. Учителя нашли хорошую травку, поэтому их тоже почти не было видно. Джек колебался, но в глубине души знал, что директор больше не вернется. Видимо он все-таки решил не подвергать детей таким испытаниям, как сжигать человека, поэтому, словно старый пес, директор ушел умирать, оставив еще неокрепших молодых щенят одних.

А потому зачем и дальше терпеть насмешки и измывательства, преследующие Джека на каждом шагу? Не легче ли поступить как директор и послать к чертям это место?

После того как один из ребят скрутил его голову у себя подмышкой и грозил расправой кулаком в боксёрской перчатке, это решение утвердилось в нём окончательно. И где он только взял эту перчатку?! Нечего было и думать об ожидании добродетели к себе как со стороны ребят, так и со стороны взрослых, и чаша веры в людей разбилась на мелкие осколки, остро впившись в нежное подрастающее сердце.

После очередного варева на завтрак из пресного теста в виде узких трубочек, Джек накинул куртку, и уже через минуту стоял за массивными воротами учебного заведения. Дабы совесть, после долгих лет, ставшая на толщину волоса, не смела стать помехой в осуществлении плана, он не стал оглядываться туда, где за каменной стеной возвышалась школа, которая была ему домом пятнадцать лет. Но все же по пути, в голову Джека вкрадывались настойчивые мысли, от которых у него потели ладони и по спине пробегался холодок.