Крауч-Энд (сборник) - стр. 21
– Это та американка, – сказал мальчик.
– Она заблудилась, – сказала девочка.
– Потеряла мужа.
– Сбилась в дороги.
– Нашла другую дорогу, темную.
– Дорогу, ведущую прямо в воронку.
– Потеряла надежду.
– Нашла Трубача со звезд…
– Пожирателя измерений…
– Слепого дудочника…
Они говорили все быстрее и быстрее, на едином дыхании… надрывная литания, мерцающая россыпь слов, от которых голова идет кругом. Дома как будто придвинулись ближе. На небе уже показались звезды, но это были не ее звезды – не те звезды, на которых она загадывала желания в детстве и под которыми гуляла с парнями в юности. Это были иные, безумные звезды безумных миров. Дорис зажала руками уши, но не смогла заглушить этот страшный головокружительный речитатив. В конце концов она не выдержала и закричала:
– Где мой муж? Где Лонни? Что вы с ним сделали?
Они разом умолкли. А потом девочка сказала:
– Он ушел вниз.
– Ушел к козлищу с тысячью молодых, – добавил мальчик.
Девочка улыбнулась злобной улыбкой жестокой невинности.
– Он не мог не уйти, правильно? На нем была метка, и ты тоже уйдешь.
– Лонни! Что вы сделали с моим…
Мальчик вскинул руку и заговорил нараспев на каком-то непонятном языке, похожем на пронзительные трели флейты. Дорис не понимала ни слова, но даже звучание этих фраз наводило на нее панический страх.
– А потом улица зашевелилась, – сказала она Веттеру и Фарнхэму. – Мостовая пошла волнами, словно какой-то ковер. Вздымалась и опадала, вздымалась и опадала. Трамвайные рельсы выскочили из канавок… или как там их закрепляют, не знаю… и взвились в воздух. Я это помню, помню, как на них отражался свет звезд… а потом и булыжники тоже стали отваливаться, сначала – по одному, потом – целыми порциями. Они отрывались от мостовой и просто улетали в темноту. Отрывались с таким странным треском… как будто что-то раскалывается или рвется. Наверное, при землетрясении такое бывает. А потом что-то полезло из-под земли…
– Что? – Веттер резко подался вперед, впившись глазами в американку. – Что вы там видели? Что это было?
– Щупальца, – медленно заговорила она, запинаясь на каждой фразе. – По-моему, щупальца. Но очень толстые, стволы старых смоковниц… и такие все… скрученные. Как будто каждое толстое сплетено из тысячи тонких… и на них были такие розовые присоски… но иногда они были похожи на лица… и мне показалось, что в одном я узнала Лонни… и все они были искажены, как будто им очень больно. А под этими щупальцами, в темноте под землей – в темноте внизу — было что-то еще. Что-то похожее на глаза…
Здесь она замолчала, не в силах продолжать. И замолчала надолго. Впрочем, добавить ей было особенно нечего. Дальше она ничего не помнила. А когда, наконец, вырвалась из беспамятства, оказалось, что она стоит у дверей какого-то маленького магазинчика, где продавали газеты-журналы. Она сначала не поняла, где находится – в