Краткие либретто опер Верди - стр. 33

А развивается действие оперы следующим образом.

Дворец Дожей. Совет Десяти собрался на заседание, на котором будет решаться судьба Якопо Фоскари. После того, как, декларировав неподкупность и объективность суда Льва Святого Марка члены Совета уходят в зал заседаний, приводят Якопо, он предстанет перед судом, когда его позовут, а пока поет ностальгическую арию о любимой Венеции. Правда, когда его вызывают, настроение его меняется, ничего хорошего он от своих судей не ждет, пусть и знает, что невиновен.

В следующей картине действие перемещается в зал палаццо Фоскари, по которому мечется несчастная Лукреция, не зная, к кому обратиться за помощью, то ли к свекру-дожу, то ли к господу богу, последнее кажется более предпочтительным, и она взывает к всевышнему. Входит Пизана, она сообщает, что Совет «милостиво» не стал требовать худшего, а приговорил Якопо к новому изгнанию, он должен вернуться на Крит, который недавно покинул. Разъяренная Лукреция начинает проклинать кровожадных патрициев, приговоривших невинного человека.

И вновь Дворец Дожей. Усталый, измученный Франческо Фоскари оплакивает свою судьбу, властитель без власти, за каждым словом и жестом которого следит Совет Десяти (как не вспомнить современную демократию!), он не может облегчить участь собственного сына. Приходит Лукреция, она умоляет дожа вернуть ей мужа, тот с горечью объясняет, что помиловать Якопо не в его силах, тогда невеста предлагает старику идти вместе с ней просить пощады у Совета, если не его звание, так может, его седины вызовут жалость.

Темница, в которую водворили Якопо. Его мучают галлюцинации, ему является призрак Карманьолы с отрубленной головой в руке, вожделеющий мести, за что? За то, наверно, что дож, призвавший его ранее на службу Венеции, позволил его казнить? Якопо сбивчиво объясняет окровавленному привидению, что дож не может спасти его, родного сына, что он мог сделать для генерала… Потрясенный и напуганный он не сразу даже узнает жену, которой разрешили с ним увидеться, потом спрашивает, ждет ли его казнь, Лукреция успокаивает его, нет, смерть ему не грозит, но что-то худшее – да… Вечное изгнание и вечная разлука…

Неожиданно входит дож, здесь он отец, а не правитель, и может обнять сына и сказать ему, что любит его. Прощание отца и сына прерывает Лоредано, он сообщает, что корабль уже готов к отплытию, и Совет собрался, чтобы огласить приговор.

Во второй картине вновь появляются члены Совета и дож, приводят злополучного заключенного, дабы сообщить ему о приговоре, Якопо утверждает, что невиновен, обращается к отцу с мольбой о помощи, к нему присоединяется Лукреция с детьми, но все тщетно, закон суров, но это закон, как сказали бы древние римляне и как говорят венецианцы пятнадцатого столетия, которые во многом этих римлян напоминали. Лукреция пытается выговорить себе право сопровождать мужа, но и это ей запрещают. Якопо просит отца позаботиться о Лукреции и детях, он уверен в скорой своей смерти.