Краткая история тьмы - стр. 19
Душно. Зимин почувствовал, как здесь душно, в обоях. В обойной могиле нет мочи дышать…
Так, кстати, оно и оказалось, она стучала обоями. Продавцы терпеливо ждали вокруг, а возле прилавка действительно разворачивался скандал. Настоящий, хороший такой скандал, со вкусом, с чувством, это как-то даже порадовало. Вчера, например, скандал получился вялый, без огонька, без вдохновенья. А сегодня наоборот, даже вон колотят чем-то.
Работники магазина, впрочем, охрану звать не спешили, стояли, по-японски улыбались.
Терпеливые тоже.
Это из-за куртки, подумал Зимин. Она начала скандалить, позвали ст. инквизитора Королёву, и та увидела куртку. Кожа питона, серебряные пуговицы, ручная работа, стоит примерно столько, сколько Королёва зарабатывает в год. А еще серьги, серьги тоже хороши, с настоящими бриллиантами.
И Королёва все поняла, кого попало в ст. инквизиторы не берут.
– Ваша спутница… – указала ст. инквизитор, – ваша спутница… Она…
– Буянит-с, – закончил Зимин.
– И буяню!
Все понятно, она в плохом настроении. Как всегда в последнее время.
– Оборзели! Не, Зима, ты видел, как оборзели! Я беру торшер, восемнадцать тысяч за торшер – и он у меня не светит! Я его еще чинить должна, да? А это? Я покупаю обои, мне нужно восемь рулонов, я плачу деньги, а потом оказывается, что таких обоев всего шесть! И они предлагают мне вместо них китайские!
– Брось, – попытался успокоить Зимин. – Давай возьмем китайские.
Так, на всякий случай сказал, знал, что все равно не успокоится. И на китайские не согласится ни за что.
– Я не хочу китайские! Не хочу!
Она топнула ногой. Пуговицы из потемневшего серебра брякнули.
– Мне эти понравились! Вот эти!
Она ткнула пальцем в образец и продырявила его и сразу же сказала задумчиво:
– Ну вот, и обуратинились, однако…
Зимин усмехнулся. Хорошо сказано, как всегда. Зимину всегда это в ней нравилось, язык – как бритва, из-за этого и познакомились.
– Буратина в сердце моем, – сказала она, положила обои, после чего успокоилась. – Вот так всегда, захочешь поклеить обои, так сразу какая-то мистика прет… А?
– Конечно, – сказал Зимин и направился к выходу. – Я там подожду, на стоянке.
Он вышел из обойного салона и стал спускаться на стоянку. В лифте не поехал, попер по лестнице. В последнее время он никогда вниз на лифте не ездил, любил пройтись. Шагал по ступеням, пребывая в печали, раздумывая – заставят ли теперь покупать проткнутый рулон обоев или предпочтут не связываться?
На третьем уровне на стене было написано «Царяпкина, я тебя люблю». Зимин остановился. Царяпкина ему понравилась, и он записал фамилию в смартфон, в коллекцию. Царяпкина, конечно, была хороша, есть в ней что-то поэтическое, наверняка эта Царяпкина сочиняет белые стихи про мумитроллей, жили-были муммитролли, а потом сгорели в поле. А еще Царяпкина аквариумистка. Разводит черепашек и бойцовых тайваньских рыбок-петушков.