Красный уголок капитализма - стр. 13
Однажды он прижал очередной конверт к груди и разрыдался:
– Пора нам расставаться.
– Как – расставаться?
– Не могу я вам это дело сделать, могут подумать, что я взятку взял.
Я сразу – купюрку сверху.
Он обмяк, пошатнулся, вынул бланк и на нем все написал. Все!
Я бланк-мечту к груди прижал, чувствую, тревога по телу ходит. И он сидит сам не свой. Пробил час расставанья. А расстаться-то мы не можем. Привыкли. Ну, как он без меня? А как я без него? В объятия бросились, глаза закрыли, стоим, плачем. Нам не жить друг без друга. И тут он говорит с надеждой:
– Может, тебе еще что-то надо? Может, у тебя другая мечта есть?
– Есть! И третья есть!
Он строго – давай конверт. Я дал. Он пересчитал, поморщился. Я – купюру сверху. Он строго – идите, ждите.
Я пошел. Радостный! Счастливый! Идет мечта, мечте – дорогу!
К любовнице!
Застойный роман
Николай Петрович Шабашов работал распределителем квартир. Вот и пришлось распределить себе двенадцатикомнатную. Распределять квартиры было очень трудно, потому что мешала законная очередь.
Николай Петрович, отобедав, уже целый час шел на работу, но никак не мог дойти. Наконец он не вытерпел и закричал:
– Лиза! Да где тут у нас выход?
Жена Лиза вышла из ванной и покачала головой:
– Перерабатываешь, Колюня. Иди пополдничай.
На полдник были опостылевшие деликатесы.
Шабашов сказал:
– Лиза, ты бы хоть раз меня картошкой в мундирах побаловала.
– Не положено тебе по должности, – ответила жена, – я бы и сама сейчас блюдо окрошки бабахнула, да что люди скажут?
– А лекарство где? – спросил Николай Петрович.
Врачи прописали ему три столовых ложки икры перед едой. От памяти. И стакан коньяку после еды – от ума.
Николай Петрович принял лекарство «до еды» и «после еды» без еды. И вздремнул прямо за столом.
Разбудил его голос Лизы:
– Колюня, вставай, пора к любовнице.
Шабашов любовницу не любил. Но Лиза строго следила за моралью.
– Что о тебе без любовницы люди подумают? – говорила она, – Подумают, что с должности тебя сняли.
Шепотом ругая свою судьбину, Шабашов стал собираться к любовнице.
– Душ прими да чистенькое все надень, – хлопотала Лиза.
Больше всего она боялась, что Шабашова разлюбит любовница, и будет у них все не как у людей. Поэтому и подарки Лиза всегда готовила сама. Она положила в рюкзак полкило золота, бриллиант из Индии по кличке Вася и трехлитровую банку французских духов. Упаковав рюкзак, Лиза спросила:
– Колюня, у тебя когда прием от трудящихся?
– С двух до шести по понедельникам.
– Ты бы на двухразовый прием перешел, что ли. А то расходы большие, и сыновья жалуются: