Красный Треугольник - стр. 14
– О! – почтительно протянул старик. – Эта вещь, понимаю. Таки может быть…
Что он хотел сказать, Тимур не дождался и попрятал чужое добро по карманам.
– Скажите, хоть в какую сторону ближайший выход?
Прежде болтливый, Йежи как воды в рот набрал, вроде задумался о чем-то, сдвинув крылья-брови.
– Ну и пес с тобой! Сам выберусь, – сорвался Тимур.
– Может быть…
– Что «может быть»?
– Если что, ищи их в Низких цехах.
– Заметано. Как тока – так сразу. Не волнуйтесь, все будет отлично.
– Отлично? Ой-вэй! Переживи-ка сначала Ночь.
– Сам не околей.
Йежи вдруг резво метнулся к простенку и толчком отворил шаткую дверцу:
– Убирайся.
40-й до Эры Резины
На улице обнаружилась новая неприятность: потемнело так, что и на пяти шагах не разобрать дороги, заводские стены маячили черными пятнами. Здорово похолодало, дождь лил, как заводной.
Укрывшись в развалинах под ржавым навесом, где оказалось неожиданно сухо, Тимур выглянул за отбитый край стены. Окружающее показалось знакомым: кажется, сюда он вышел из офиса «Надежды», только с другой стороны заводской развилки. Скорее всего старый придурок устроил цирк с беготней ради своего удовольствия, не было никакой опасности. Но спросить с него не получится: дверь норы Йежи, растворившись в серой мгле, потерялась из виду. Надо идти вперед, или хоть куда-нибудь, вот только никак не сделать первый шаг. Что-то удерживало Тимура в относительно безопасном месте. Слушая стук дождя по крыше, он стоял и прикидывал, какой получит нагоняй от шефа, с тоской поглядывал на измочаленные лакостовские ботиночки, с отвращением чувствовал, как остывает на спине пот, мечтал о горячей ванне с паром, но не шевелился, а всматривался и прислушивался.
Громадины корпусов плавно слились с наползающим вечером. Метнулась тень с горбом-шаром, в окне показалась костистая мордочка, заозиралась и пропала. Поблизости прошуршали торопливые шаги, словно пробежал ребенок… Среди ободранных камней бурлила тайная жизнь. Вилась кругами, словно принюхиваясь и выбирая добычу.
Пробрал озноб, Тимур заставил мозги шевелиться. Проще всего – храбро выйти из застенка и ломануться напрямую. Но это было совершенно невыполнимо: натолкнуться в темноте на свору бомжей – развлечение еще то. Вернуться и заночевать у Йежи выходило безумием: пробыть до утра в берлоге бродяги – потом неделю в ванне отмокать, а одежду сразу выбросить.
Все-таки он убедил себя, что бояться нечего, и выглянул. Впереди никого не было, во всяком случае, на быстрый взгляд. Стал подгонять тело, уговаривая: «давай, браток, топай», но даже ступню от земли не оторвал. Просто не мог сдвинуться, торчал как вкопанный, даже проверил, не приклеились ли подошвы к земле. Коленки поднимались, а вот шагнуть… Животный инстинкт приказывал не шевелиться.