Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком - стр. 15

Более того: в январе 1955-го по Вашингтону и Нью-Йорку разбежались слухи о том, что Эйзенхауэр не только сам прослушал с нескрываемым удовольствием, но и поставил на заседании правительства пиратскую пластинку с записью канадской радиопостановки пьесы Ребена Шипа «Инквизитор». Драматурга и сценариста Шипа, обвиненного в том, что он является «литературным директором компартии», депортировали в родную Канаду безобразнейшим образом: прямо из больницы, где он оправлялся после операции, в наручниках, с ночевкой в тюремном лазарете. Местью Шипа стала сатира о мертвом следователе КРАД, силящемся попасть в рай.

Может быть, Эйзенхауэр не утратил здорового солдатского отвращения к шпикам и стукачам?

Стоит уточнить и название пресловутой КРАД.

Забудьте слово «антиамериканская».

Комиссия расследовала деятельность не «антиамериканскую» (anti-American), а «антиамериканистскую» или даже «не-американистскую» (un-American)[1].

Антиамериканскими могут быть конкретные действия, направленные на подрыв государства: шпионаж, саботаж, разжигание «американофобии», наконец.

Под антиамериканизмом в наши дни подразумевают отторжение американской, империалистической экспансии, военной, экономической или культурной. Но до самого своего вступления во Вторую мировую войну США исповедовали политику изоляционизма – невмешательства в конфликты Старого Света. В контексте той эпохи антиамериканизм – категория философская: отрицание или подрыв нематериальных, имманентных основ не США-государства, а США-идеи. Причем это отрицание и этот подрыв – дело рук внутреннего врага, пусть и направляемого из-за границы.

«Американская трагедия» состоит в том, что все ее участники имели все основания считать американизм своим достоянием. Оппоненты и жертвы КРАД инкриминировали антиамериканизм именно ей.

Американизм – американская мечта, воплощенная в общественные нормы и принципы. Но лишь на первых порах колонизации мечта о «сияющем граде на холме» была одной на всех переселенцев. Уже в ходе Войны за независимость и в самом начале государственного строительства каждый стал понимать ее по-своему, никак притом не извращая. Правом на интерпретацию мечты обладали все: иначе эта мечта не была бы американской.

Для одних американизм – это коллективизм, человеческая солидарность. Для других – предельный индивидуализм. Лишь атомарные индивиды обладают правами, защищающими их от посягательств прочих субъектов, коллектива и государства. Коллективное действие преступно (то есть имманентно преступны общество и государство). Коммунизм – это коллективизм. Следовательно, коммунизм и любые версии его конвергенции с капитализмом – антиамериканистские, преступные феномены по определению. С этой точки зрения, чеканно сформулированной Айн Рэнд в середине 1940-х и вскоре обретшей силу юридического аргумента, не было ничего более антиамериканистского, чем «новый курс»: