Красный меч - стр. 40
Господи, я же ей руку сломал! Я вижу кровь и обломки кости, торчащие из раны! Меня мутит, я падаю коленями в песок, сжимаю ладонями виски и кричу от ужаса!
Все ученики на зрительских скамьях застыли в оцепенении, а на арену в полном составе спускаются наставники.
Я стоял в центре арены, окруженный дюжиной учителей и понимал, что крупно облажался. Шок от осознания того, что причинил Эмме серьезную травму, еще не прошел, хотя я ни разу ее не атаковал. Я мог поразить ее мечом еще в середине поединка, но четко следовал советам парней, и Эмма все сделала сама. Безмолвие наставников заставляло нервничать. Зрители на скамьях были недвижимы и тоже молчали, не отводя от меня настороженных взглядов. Члены моей семерки ничем не отличались от остальных.
– Сегодня – твой первый день на Пути Возвышения? – спросил, наконец, старший наставник Кевин и подошел ближе.
– Я не знаю, стою ли на этом Пути, – немного помедлив, ответил я.
– Занимался ли ты самопознанием в своем мире? – продолжал допрос директор.
Если рассматривать вопрос в отрыве от контекста, то я мог бы рассказать много интересного как о поисках себя, так и об экспериментах из области физиологии, но было очевидно, что речь идет о духовных практиках и боевых искусствах.
– Нет, – твердо ответил я. – Я сломал ей руку случайно!
– Ты использовал техники четвертой Ступени без талисманов, будучи простым нулевкой, – нахмурившись, сказал директор. – А для этого нужно уметь контролировать Силу.
Бред какой-то! У меня возникло ощущение, что я плохо играю роль Избранного в плохом боевике, который снимается по плохому сценарию. В следующее мгновение меня заморозили.
Я погрузился в очень странное состояние: тело было пронизано какой-то субстанцией, больше всего напоминающей маленькие кристаллики льда, но все органы восприятия работали в обычном режиме, как, впрочем, и мозг, в древних глубинах которого ширилась и росла паника. Я чувствовал, что могу сбросить оцепенение в буквальном смысле одним резким движением плеч, и все инстинкты просто вопили о необходимости сделать это, но я подавил неосознанные желания и послушно стоял недвижимым манекеном.
– Ты чист, – задумчиво произнес директор, перебирая пальцами концы своего пояса, будто четки. – Возвращайся в свою группу, завтра приступишь к занятиям.
Эффект заморозки прошел, я пошевелился и, разминая шею, покинул кольцо расступившихся наставников. Песок под ногами приятно пружинил, прохладный воздух овевал лицо, и я снова радовался жизни, которую чуть не потерял.
Ученики потянулись к выходу, и, нагнав свою семерку, я вышел за пределы Малой Арены. Миновав периметр здания, мы оказались под открытым небом, на котором сияли незнакомые мне созвездия. Путь до дома прошел в молчании, и разговор начался уже во дворе.