Красные валеты. Как воспитывали чемпионов - стр. 12
Юрий Власов
– Что за зверь?
– Гоплит – тяжёловооруженный воин. Из истории древнего Рима.
– Фашистам ноги перебили, а тут!.. Жúла он самая обыкновенная! Летами ушёл, а умом не дошёл, седой дурень. Вот и сидит за кассой, куражится от скуки.
– Слушай, Иван, билет ты добыл, но не принуждай возвращать должок. Не трогай Тамару.
Гвардии старший сержант размахивает билетом и мягчит губы в улыбке:
– Ласковая, поди.
Вздёрнув подбородок, сжав губы, смотрю вперёд. Ремень туго опоясывает талию: узка, и гибка она стволами мышц. Лязг подковок на сапогах мерещится малиновым звоном.
Все эти люди вокруг разменяли на житейские забавы главное – необходимость цели, постижение цели. Для меня самое существенное в жизни – знания. Как можно больше знать! И мир распахнется мне! Чеканю шаг. Не сутулиться! Не походить на усталость людей. Презираю заботы о благополучии.
Удел сильных – оберегать, продвигать жизнь. Я уже давно поставил беспощадность к себе в правило. Нет ничего унизительнее, чем жалость, обращённая на себя. Слабые устраивают свои жизни – и обретают старость в каждом дне…
Краем глаза не выпускаю из виду свой погон. В полоске алого сукна моя принадлежность к тому, что есть и будет испытанием мужественности. В каждом шаге чудится светлая справедливость сильных. Поджимаюсь мышцами. Упруг, быстр и ловок.
Раздвигаем на сходнях толпу. Похрустывает, шелестит подсолнечная шелуха. Кисло отдаёт тряпьем.
– Откуда таковские? – сипит снизу безногий.
Он сер от грязи и лохмотьев. Бывший солдат.
– Волгари, браток. Поди, шабры с тобой, – вдруг с каким-то оканьем в басок отвечает Шубин.
– Ей-ей, гусары!
И бабий голос:
– Подержаться бы… До войны только такие водились.
– А подержись, не откажу…
– Тот, сзади, чисто цветок…
– Почём молочишко? – Шубин поглаживает бидон за плечами рослой грудастой женщины.
– Эта тебя отоварит, браток…
– А мальчик… фасонистый … Ты целованный али нет?..
– Губы у него, глянь, Тось: ровно накрашенные…
– Я б его в баньке сама вымыла, до самых стопочек… Сколько тебе лет, парень?..
– А что, наша Настя обоим подмахнёт. Чай, тоже безмужняя. Война на себе наших мужиков женила. Косточек не собрать. Где они, наши милые?..
– Да ладно тебе ныть! Опять завела. Ушла война, ушла, забудь…
Выдираемся из толпы. Шубин кивает назад:
– Та, с бидонами, высокого градуса! В теле. Такая коли все обороты включит…
У гвардии старшего сержанта тяжёлая, припадающая походка. «По сорок вёрст марша со станиной “максима” на горбу, – не раз объяснял он. – До мяса стирал ноги. С тех пор и не хочу, а валюсь с ноги на ногу».
Половодье: тот берег едва очерчен круглыми башенками нефтехранилищ. Почему я смотрю на влажный песок под ногами, потом на железнодорожный мост, на тот берег? Всю жизнь вот так: я вроде чучела рядом с женщиной, ровно связывает она меня, да так туго…