Красные туфельки. Китайская проза XXI века - стр. 65
Что же до девочки, он не упускал возможности глянуть на нее хоть одним глазком. Ему нравилось смотреть, как она вытягивает руки, переодеваясь, и обнажает шрам внизу живота, подобно тому, как медленно раскрывающаяся раковина являет взору ослепительно сияющую жемчужину. Нравилось и как она пьет воду из большого стеклянного стакана, и как играет локонами волос. Нравилось, как она с потрясающей самовлюбленностью рассматривает себя в большом зеркале, как, слегка простудившись, вдруг чихает, а потом бессознательно трет нос. Ему нравились все ее движения, это было больше, чем влюбленность или увлеченность, она стала для него статуэткой ручной работы, его бесценным сокровищем.
Девочка наверняка чувствовала на себе его взгляд. Но этот взгляд словно проходил сквозь нее, она не обращала на него внимания. Дверь в комнату она никогда не запирала, раздевалась у него на глазах, обтиралась, примеряла бюстгальтеры, красила ногти. И занавеска для нее словно не существовала, она никогда не задергивала ее, даже окно открывала, и он вдыхал аромат духов, смешанный с запахом лака для ногтей. Случалось, она забывала взять с собой в ванную чистое белье и выскакивала оттуда голышом. Ей все было безразлично.
Просыпаясь на рассвете, он бросал взгляд в окно. Девочка еще спала. Посмотрев на нее, он выходил с сигаретой на веранду. Иногда брал с собой пистолет, чтобы подержать его в руках, но однажды вдруг ощутил его тяжесть и леденящий холод. И больше не касался этого своего товарища, который был с ним не один десяток лет. Оцепенело уставившись на диск солнца, который медленно пробивался в тонкой рассветной дымке, он думал, что от жизни вроде бы больше ничего и не надо – лишь вот так спокойно и мирно проводить дни рядом с девочкой. Как и хотелось бы мужчине средних лет без особых достоинств и интересов.
Девочке исполнилось пятнадцать. Он повел ее в самый большой магазин и предложил выбрать подарок. Она остановилась на небольшом фотоаппарате с множеством функций, и он купил его. От радости она щелкала по дороге все подряд. Хотела снять и его, но он хмуро повернул голову в сторону и уклонился.
– Меня в жизни никто не фотографировал, – сказал он строго. – Только в полиции при задержании делали снимок для приобщения к делу.
Она пожала плечами, высунула язык от удивления. Потом отвернулась и стала фотографировать что-то другое.
С тех пор это стало увлечением. Она постоянно ходила с фотоаппаратом через плечо, и всюду слышалось клацание затвора. То, что она снимала, отражало ее характер, не такой, как у всех. Казалось, ей совсем неинтересно фиксировать что-то красивое. Ей нравились лишь жуткие вещи, заставляющие трепетать от страха. Однажды он посмотрел ее снимки и подивился: где она только находит такое? Колченогая собака, туго обмотанная белой нейлоновой веревкой, лежит, задрав лапы; лягушка, словно покрытая красным лаком, недвижно сидит на листе лотоса – не поймешь, живая или нет; безобразная старуха с головой, усыпанной шишковидными наростами, увлеченно грызет гнилое насквозь яблоко… Девочке собственные творения очень нравились. Она развешивала их на стенах комнаты, в изголовье кровати, над письменным столом.