Красные огурцы - стр. 4
Закипели и отношения с Анжеликой. Она, надев передник поверх пеньюара, приводила дизайнера в мастерскую, показывала перепачканный красками картон и с интонацией больного на обследовании спрашивала: «Ну как?» Антон честно отвечал, что никак, что Анжелике надо начинать с азов рисунка. Любая его реплика, содержащая слова «цвет», «свет» или «перспектива», встречала бурную реакцию начинающей художницы. «Ты открыл мне новый мир!» – восклицала Анжелика.
За несколько дней общения с ученицей Антон получил большую порцию восхищения своими художественными талантами, чем за всю предыдущую жизнь. Его называли гением, мастером, творцом и даже один раз маэстро. От такого обращения Антон совершенно размяк – ему начало казаться, что Анжелика действительно подает надежды. К тому же она очень волновала его как женщина, и Антон прилагал усилия, чтобы скрыть это, к восторгу Анжелики, читавшей эмоции мужчин как открытую книгу.
Как-то в середине дня, проведя инспекцию купленных дубовых панелей для обшивки каминного зала и одобрив их, Антон снова оказался в мастерской. Радостный июньский свет заливал ее сквозь панорамные окна. В жарких лучах кружились пылинки ремонта; слегка вспотевшая Анжелика стояла в своем переднике подле этюдника и молча ждала реакции наставника на рисунок гипсового шара. Рисунок никуда не годился, тени лежали неправильно, и Антон принялся горячо объяснять законы светотени.
– Понимаешь, Анжелика, – начал он, – тень на шарообразной поверхности сгущается, сгущается, но не до конца, ближе к драпировке есть рефлекс…
Антон запнулся. Его художественное чутье подсказывало, что на самом деле ученица вполне преуспела в воплощении идеала шарообразной поверхности. Только не на картоне, а в самой себе. Грудь Анжелики выпирала из широкого выреза передника, и тени распределялись по груди так, как не нарисует ни один художник. Антон сглотнул и облизнулся, стараясь вспомнить, что именно он хотел сказать про рефлекс и драпировку. Анжелика знала этот взгляд – плод созрел. Она сделала шаг и впилась губами в свою жертву. Антон попятился, совершая вялые действия руками, как будто пытался одновременно обнять ученицу и оттолкнуть ее.
Как и всякий профессионал, он имел свои правила. Одно из них гласило – не заводить романов с клиентами. Но правило это было непостоянным. Когда попадалась симпатичная клиентка и роман с ней не грозил осложнениями, Антон выключал правило. А потом опять включал. Замужние клиентки были веским поводом оставаться принципиальным, и про Анжелику Антон сразу решил, что правило есть правило. Пятясь от ее поцелуя, он еще раз мысленно взвесил все за и против, вспомнил кислые мины охранников Володи и нашел в себе силы остановиться.