Красные и белые - стр. 33
Приводя доводы за и против вмешательства в дела европейской России, изнемогающей под дикой пугачевщиной, ее все еще продолжают рассматривать в Европе как революционное проявление воли народа; когда же хотят убедить в необходимости вмешаться, то обращают исключительное внимание на бросающуюся в глаза внешность: на экономический развал; на бюджет, в котором расходы в 11 раз превосходят доходы; на паралич транспорта и торговли; на вандализм в области искусства; на разрушение всех форм государственной жизни; но, к сожалению, забывают, что в этих уродливых рамках корчатся и духовно калечатся 80 миллионов русских людей; что образованная часть этого народа, переживая величайшую душевную трагедию, постепенно опускается; с каждым днем теряя надежду на выручку, буржуазия выдыхается; незаметно для самой себя она начинает перерождаться, утрачивая патриотическое и государственное чутье; внизу же бурлит толща народная; она осталась темной, но еще вдобавок ослеплена брошенными ей лозунгами; эта масса – крестьянство – далека от самого приблизительного понимания идей социализма; глубокий собственник по своей натуре, мужик, как и встарь, берет вилы, как только кто-нибудь подбирается к его собственному тулупу…
Холодно наблюдать со стороны эту нравственную агонию – бесчеловечно. Нужна помощь – и немедленная.
Кому адресована записка? Можно с уверенностью утверждать, что Русскому политическому совещанию в Париже, в заседаниях которого Геруа впоследствии участвовал. Привожу ниже фрагмент записки, который относится к Красной армии. Ее ценность заключается в том, что это прежде всего аналитика, а не пропаганда. Геруа пытался – и не без успеха – оценить реальное состояние Красной армии, ее сильные и слабые стороны. Мной даны минимально необходимые пояснения, в которых не нуждались современники автора записки.
В начальный период строительства армии, после того как старая боевая армия дружными усилиями большевиков во главе с Крыленко2 и при неожиданном пособничестве генерала М. Бонч-Бруевича3 была превращена в пустое место, решительно отметались предложения назвать воссоздаваемую армию «русской» или «народной». Армия должна была быть классовой – отсюда ее название «рабоче-крестьянской». Армия должна была составить авангард мировой революции – отсюда ее название «красной». Член «Высшего военного Совета», представлявшего в начале 1918 г. верховную ступень военного командования, армянин Прошиан4, левый с. р., заявил по поводу названия армии: «Я первый не пойду в армию, которая будет называться русской».