Красное знамя в крови - стр. 6
Достреляв-дорезав последних белогвардейцев и прикончив раненых, бойцы Первой Конной с довольными возгласами принялись «делить добычу»: начали осмотр трупов в поисках ценных вещей, оружия и боеприпасов.
Теплая ночь точно одобрила мародерство стрекотом сверчков.
На следующий день отставшие части красноармейцев так и не подошли. Отряд казаков двинулся дальше, гадая, что же могло случиться. Но в штаб армии необходимо было попасть согласно предписанию…
Весь день пересекали поля, луга и редколесья. Попалась пара запустелых деревень, но останавливаться казаки не стали ни в первой, ни во второй, сберегая время дороги. К вечеру добрались до холмов. Перешли вброд какую-то речушку, напоили коней. Решили заночевать.
У костра сели столоваться с тяжелыми думками. Вечер быстро исчезал, покрывая холмистую местность чернилами ночи. Желтушная луна скособочилась над чередой оврагов…
Керя Лютый привычно дремал, привалившись к седлу, как суматошный шумок товарищей пробудил его.
– Белополяки, што ль, ебёна мошка?.. – тревожным шепотом пробормотал Семен Сивоха, показывая на кого-то вдалеке.
С холма, на котором расположились казаки, хорошо просматривалась небольшая долина и речка. Звезды сияли, как свечи в покойницкой хате. А бледный свет низкой луны будто специально разгонял темень вокруг. И сейчас это пространство земли пересекали сотни бойцов…
В сторону маленького отряда красноармейцев шел батальон армии «мертвых». Медленно и неотвратимо.
Ехали тачанки с пулеметами, рядом держались всадники, чуть позади угрюмо брела пехота. Мертвецы двигались к намеченной (явной только для них) цели, вооруженные трехлинейками и берданками, пулеметами «Льюис» и револьверами, саблями и штыками…
Батальоном командовал сам атаман Мертвый на страшном вороном коне. Глаза атамана мерцали огнем нетленным, будто две домны ярились, а грива коня его вздымалась черным крылом, как погребальное полотно на ветру.
Среди сотен солдат были заметны почти все участники Гражданской: «красные», «белые», «зеленые», русские, хохлы, татары, евреи, казаки, казахи… Смертные шрамы блестели лунными рубцами. Простреленные лица словно смеялись дырами от пуль. На месте отсеченной в бою головы у некоторых «мертвых» крепились черепа.
Много мертвоармейцев было на марше… Там был и молоденький унтер-офицер, тот самый. На месте отрубленной Лютым кисти руки имелся «костяной протез», в котором бывший белогвардеец крепко сжимал маузер вместо потерянного после смерти нагана.
Увидев всё это, оробевший, должно быть, впервые за всю войну Керя Лютый сразу же понял одно: не избежать ему этих войск. Вот где будет нести он дальнейшую службу.