Красная перчатка - стр. 34

На кладбище идет дождь. Мы с Барроном стоим под одним зонтом, поэтому вода постоянно стекает мне за шиворот. Он обнимает меня, и я на миг склоняюсь к нему на плечо, словно это и вправду любимый старший брат, готовый защитить и утешить. Сами похороны получаются тихими и спокойными – речи-то уже сказаны. Даже у мамы иссякли слезы.

Или просто дождь слишком сильный.

Церемония окончена, Лила с отцом и телохранителями садится в машину и уезжает. На прощание она машет мне рукой.

Остальные отправляются домой к дедушке на поминки. Знакомые старушки из Карни потрудились на славу: стол так и ломится от разнообразных запеканок, пирогов и нарезок.

Пожилая женщина в черном твидовом костюме шепчет что-то своей подружке, а та со смехом отвечает: «Конечно же, нет, Перл! Я была замужем трижды, и ни один из моих мужей ни разу не видел меня без перчаток. И свои они не снимали».

Я иду на кухню.

На пороге комнаты меня останавливает мать. Тушь размазалась, превратившись в сероватые пятна, и поэтому кажется, что глаза у нее ввалились. И взгляд затравленный.

– Детка.

– Мама.

Я пытаюсь проскользнуть мимо. Лучше держаться подальше, и так уже перебор с эмоциями, больше я не выдержу.

– Я знаю, ты всегда восхищался Филипом.

Будто и не было последних шести месяцев. Последних трех лет. От нее сильно пахнет спиртным.

– Но мы с тобой должны быть стойкими.

Я молчу. Боюсь не удержаться и что-нибудь ляпнуть.

– Баррон настаивает, чтобы я переехала к нему. Волнуется, что я одна.

– Это здо́рово, – я действительно рад: может, брат сможет ее немножко отвлечь.

Одна из старушек внезапно бросается к маме с утешениями, и я сматываюсь подобру-поздорову. На кухне появляется чуть ошалевший Сэм. Конечно, столько преступников собралось, все щеголяют ожерельями из шрамов – он к такому не привык. Даника осталась в столовой и тоже явно не в восторге, еще бы – оказалась на сборище мастеров, в городе, повсеместно известном своими магами.

Надо напиться до бесчувствия и как можно скорее. Вытащив из бара бутылку водки, я хватаю три рюмки и на автопилоте спускаюсь в подвал.

Там все точно так же, как в детстве, когда я проводил лето у деда: сыро и холодно, слегка пахнет плесенью. Плюхнувшись на кожаный диван перед телевизором, я ставлю рюмки на журнальный столик, разливаю водку и с мрачной решимостью выпиваю все три, одну за другой.

Здесь оживают воспоминания. От этого мне становится чуть лучше, и одновременно хуже. Хуже, пожалуй, из-за самих воспоминаний.

– Ой, забыл, – я оглядываюсь на Сэма. – Надо было и тебе рюмку прихватить.

Сосед вопросительно поднимает брови и берет одну со столика.