Красная нить судьбы - стр. 2

С подачи церемониймейстера капли потекли на водяную лилию, зазвучала мелодия любви. Считалось, что нет звуков прекрасней, но сегодня они были не приятней скрежета каблуков по плитке.

– Саймон Гросский, согласен ли ты взять в жены Аделию… – чопорно начал мужчина в алом балахоне, гордо подняв голову вверх, преисполненный ощущением высокой миссии.

И тут протяжный вой нокаутировал свадебную речь...

Метка на груди жгла так, что хотелось схватиться за больное место, но я боялась показать, насколько глубоко попала. Я быстро пробегалась взглядом по толпе, чувствуя макушкой тяжелые выдохи Саймона. Он стоял за моей спиной, а на своих плечах я будто ощущала невидимые, но такие давящие на меня руки.

Неожиданно за запястье меня дернуло в сторону, и я импульсивно сделала два шага в сторону от жениха, широко открыв глаза.

Порыв воздуха закрутился вокруг меня, поднимая платье от пола на несколько сантиметров и закручивая ткань вокруг коленей. А потом появился он – Верс. Соткался словно из воздуха между мной и Саймоном. На крепко сжатом кулаке намотана нить, та самая, судьбоносная, красная, и сейчас она искрит алым, как пламя.

Главарь Дикого патруля толкнул языком щеку на выдохе и обдал холодом взгляда. Хорошо развитые мышцы предплечья подергивались и напрягались, пока он отходил назад, натягивая нить между нами тремя.

Смотрел Верс на нас с Саймоном по-особенному, по-звериному. Его ноздри широко раздувались, а сам он дышал глубоко, рвано, шумно. Казалось, что если он сейчас заговорит, то непременно скажет грубость.

Верс остановился и широко расставил ноги, наклонился мощным торсом вперед, и на мускулистой шее проступили вены. Он издал рык и резко рванул нить на себя.

Раздался треск.

2. ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Три месяца назад

– Это божественно!

– Какой голос!

– Где же вы были все это время? Да повернитесь уже к комиссии лицом, девушка!

Папа всегда говорил, что улыбка невероятно озаряет мое лицо, а мама напоминала, что нет ничего важнее состояния души. Поэтому я повернулась к жюри, светясь искренней радостью человека, который занимается любимым делом, и увидела сползающий с лиц восторг, отступила на шаг.

Ничего нового!

Поведение комиссии резко поменялось: кто-то отводил глаза, кто-то сразу резко закопался в бумагах, а кто-то прочистил горло так, будто ему в рот воробышек залетел.

Я знала, что будет дальше, застыла, но с упорством барана надеялась на чудо. 

Который раз я пробуюсь на главную роль в мюзикле? Не счесть! Пела, стоя спиной к жюри, чтобы использовать свой шанс на все сто. Вдруг здесь будет не так? Вдруг, наконец, закроют глаза на внешность и дадут роль соизмеримо таланту, а не лицу?