Красная нить - стр. 22

Лис так задумался, что не сразу понял, что в кармане куртки заливается телефон. На экране высвечивалась Докия.

– Да? – он и забыл, что набрал ее, а потом сбросил, поэтому вопрос прозвучал удивленно.

– Звонил?

– Мы уезжаем, – сообщил довольно-таки буднично.

И Докия среагировала на тон:

– На новый год? Круто же!

– Насовсем.

Она повторила далеким эхом:

– Насовсем, – не вопросом.

И не пообещала, что придет провожать.

Докия оглядела купе, соседку – остро пахнущую потом и пирожками толстушку среднего возраста и присела на свое место.

– Девушка, у вас низ или верх? – деловито поинтересовалась соседка.

«Начинается» – мелькнула мысль, от которой стало одновременно и стыдно, и весело, и неудобно.

– Низ, – для иллюстрации Докия даже хлопнула по сидению.

– Тогда мой Гришик сверху, ничего? – толстушка беззаботно улыбнулась, даже не задумываясь о двусмысленности своего вопроса.

Докия невольно улыбнулась в ответ.

– Ничего.

Минут через пять пришел Гришик: высоченный парень лет восемнадцати – косая сажень в плечах, с ярко-голубыми глазищами и залихватскими вихрами – затащивший в купе два огромных чемодана.

– Мам? – спросил низким басом, смущенно бросив взгляд на Докию.

– Айда, ставь сюда, – толстушка подскочила и открыла сиденье. Потом скомандовала: – Лезь туда.

– Мам, – на этот раз в голосе послышался упрек.

– Девушку я предупредила. Девушка все понимает. И не возражает, – соседка подчеркнула последнее слово.

Гришик вздохнул. Глянул на Докию, прячущую смех за притворным кашлем. Видя, что парень все сомневается, она яростно закивала головой.

Он понурился, покраснел, и полез наверх. Покопошился там чего-то, а потом затих.

– Обувь-то сними, – запоздало присоветовала толстушка.

– Мам, – только огрызнулся Гришик.

Женщина коротко глянула на Докию, на сына, опять на Докию, хохотнул и махнула рукой.

– Остолоп. Большой вымахал, а ума не нажил. Ничего, один поживет, оботрется, облупится, – заговорщицки подмигнула девушке. – Еду сдавать его.

– Куда? – удивилась Докия.

– Так в общагу же. Устрою, чтобы все чин по чину, и домой. У меня, кроме него, еще трое. Сейчас с мужем и свекрухой остались. Чую, наведут порядков!

– Мам! – выказал недовольство Гришик.

– Чего, мам! – толстушка повысила голос, но беззлобно. – Будто неправду говорю.

Докия отвернулась к окну, пряча улыбку. Скучать в дороге, похоже, не придется. Оставалось еще пустое место, но надежды, что соседка переключится на кого-то другого со своими «семейными историями» было мало.

Поезд тронулся. Соседка деловито разложила на столе провиант: пирожки, курицу, семечки. И кратко поведала, куда поступил Гришик (оказалось, что в тот же универ, где училась Докия, только она уже перешла на магистратуру, а парень только готовился грызть бакалавриат), что ее звать Ольга (можно без отчества, возраст ведь состояние души, а ей в душе всегда семнадцать, максимум двадцать пять), что на следующей станции к ним в купе присоединится дочка ее сестры Галина (дюже странная, хоть и умная, с заскоками и экстазами).