Красная линия метро - стр. 20
Бутылка кефира с зеленой пробкой из фольги, «Чайный» батон, завиток ливерной колбасы и два плавленых сырка «Дружба» – вот нехитрая снедь, на какую сегодня ей хватило оставшихся после последней попойки денег. А ужин себе и сыну готовить было надо. Маленький Сашка ни в чем не виноват. Это все она, она…
«Это все она, она… водка проклятая», – гнобила себя на все лады угрюмая путница вся дорогу до дома.
Уже как неделю она была в завязке. И не потому, что ей самой того хотелось – нет, она бы еще пила и пила! – только во время последнего бодуна, случилось у нее прозрение. То, что у обычных людей зовется совестью, помимо ее воли, шевельнулось в груди немолодой женщины-алкоголички. Сын, ее единственный свет в оконце, восьмилетний Сашенька, самостоятельно собравшись утром в школу, робко подошел к блюющей в грязный унитаз горькой желчью матери и жалобно спросил:
– Мама, а что мне съесть на завтрак? В холодильнике остался только лук и один соленый огурец.
Оторвав от заблеванного «блондина» слезящийся и замутненный после вчерашней попойки взгляд, она непонимающе уставилась на ребенка.
– Чего?.. – только и смогла она выдавить из себя. – Что, совсем ничего не осталось? Неужто пьянь вчерашняя все сожрала? Говорила же им, оставьте ребенку чего-нибудь на завтрак…
Но, так и не успев договорить, извергла в жерло унитаза очередную порцию рвотных масс.
Обтерев заскорузлой рукой рот, она обернулась. Сына позади уже не было.
– Сашка! – слабым голосом позвала она его.
В ответ тишина.
– Сашка! Етить твою мать… – выругалась она, скорее на себя, чем на несчастного первоклашку. – Иди, принеси мне воды. Сейчас, оклемаюсь немного и в магазин схожу, куплю чего-нибудь тебе пожевать.
Однако сообразив, что все деньги вчера отдала на пропой, она тут же поправилась:
– Или у соседки нашей, тети Зины, чего возьму… взаймы.
Их соседка тетя Зина на самом деле была лет на десять младше нее, но в пьяном угаре горемычная выпивоха часто присваивала окружающим людям – даже тем, кто был значительно младше ее, – возрастной титул: дядя или тетя. «Под градусом» она всегда ощущала себя молодой и юной, хотя на самом деле ей шел сорок второй год.
– Сашка! – еще раз окликнула она сына.
И вновь без ответа. Лишь секунду спустя, громко хлопнула входная дверь. Не дождавшись завтрака, голодный Сашка побежал в школу, чтобы не опоздать на первый урок.
– Етить твою мать, – еще раз выругалась Лидия Марковна Юцевич.
Так ее звали в девичестве. Такой она осталась и до сих пор. Носить фамилию мужа она категорически отказывалась, поменяв ее сразу же после того, как тот загремел в тюрягу. Да не в простую зону, а специализированного типа, поскольку судебно-психиатрической экспертизой был признан частично вменяемым. Оказалось, что муженек имел тайную страсть: насиловал старух, причем в изощренной форме.