Красная косынка. Сборник рассказов - стр. 17
И теперь здесь у Маргариты Владимировны оставалась только Надежда. Она была в ее жизни всем: последней любовью, последней радостью и вообще последним, ради чего ей стоило, нет, ради чего она была обязана жить и ради чего она клеила вечерами бесконечные коробочки для какой-то компании, надеясь получить добавку к пенсии и как-то избежать интерната, в который социальные тетки пытались упечь Надю.
Но здоровье Маргариты Владимировны становилось все хуже. Участковая врачиха, которую нет-нет да приходилось вызывать на дом, забегала ненадолго, да и то все больше ругала Маргариту Владимировну за то, что та не оформляет Надю в интернат. Отказывалась от коробки конфет, которую Маргарита Владимировна берегла на всякий случай, ухмыляясь бросала взгляд на обрывки картонных заготовок, которые уже вечером должны были превратиться в коробочки для лекарств. Только складывать да склеивать заготовки Маргарите Владимировне становилось все труднее. Надя же такую тонкую работу и вовсе делать не могла и, когда бабушка просила ее помочь, только злилась да кричала, а однажды даже ударила ее по лицу.
В эту ночь Маргарита Владимировна не смогла уснуть. Слышала, как у Нади опять до утра работал телевизор, слышала пьяные крики с улицы, шум проезжавших под окном машин, потом лай собак, грохот мусорных баков, воющие звуки автомобильной сигнализации и плач детей, которых родители тянули в детские сады. И все думала о том, как уговорить Надю не идти на рынок. И сна совсем не было, а если он и приходил, прогоняла, потому что главное теперь было – не пустить Надю туда. Но как?! Взять и умереть перед ней? Под утро она все же забылась на несколько минут, но тут же проснулась и сразу, испугавшись тишины в квартире, бросилась в комнату внучки. А там – лежащее на полу одеяло, разбросанные фантики от конфет, огрызки яблок…
«Не удержала!» – охнула Маргарита Владимировна.
Не зная, что ей теперь делать, Маргарита Владимировна ходила по квартире, то и дело заглядывая в комнату к Наде, словно она там могла вдруг найтись где-то за тумбочкой. Неожиданно ее взгляд упал на стену. Оттуда с фотографии смотрел на нее улыбающийся муж, еще в военной форме. Кажется, это фото было сделано в сорок пятом… И тут она кое-что вспомнила. Из кухни принесла табурет, на него поставила стул и кое-как вскарабкалась на него. Открыла антресоль и принялась скидывать на пол какие-то кульки, тряпки. Наконец нашла что искала, кое-как слезла на пол. Прижимая к груди завернутый в пожелтевшую газету сверток, вошла в кухню, там развернула. Мелькнула фотография Сталина в траурной рамке. Небольшая, белого металла коробочка, доверху заполненная некогда ценными, а теперь никому не нужными иголками для швейных машинок. Это был свадебный подарок мужа. Маргарита Владимировна погладила блестящую поверхность коробки, потом принялась что-то искать на ней. «Если серебряная, должно быть клеймо», – думала она. Не найдя никаких отметин на коробке, взяла с подоконника свежую газету, одну из тех, которые запихивают в почтовые ящики вместе с рекламными листками, и увидела лицо молодого мужчины, поразившее ее решительным взглядом стальных глаз и волевым подбородком. «Голосуйте за Навального!» – прочитала она. Обернула в эту новую газету коробочку, оделась и вышла из квартиры.