Красная книга начал. Разрыв - стр. 33
– Как крутят, не пойму? Над головой, что ли?
– Да нет же. В тиски зажимают специальные и перекручивают, как молодуха белье отжимает. Духи страшно злы становятся, все норовят подраться, оттого клинки и ломаются южные. Потому как нет единения, и узоры на них проступают злые – не языки огненные, а червяки дохлые.
– Ты преувеличиваешь. Южные клинки тоже очень хороши, – спрыгнув с полока, Альбин взялся за можжевеловый веник, покрутил над каменкой, остался недоволен, снова сунул его в чан с кипятком.
– Ага, преувеличиваю, – Север повернулся боком. – Вот шрам, видишь, – показал он на огромный рубец, пересекший спину от лопатки до ягодицы. – Вот был я молод и глуп, как ты примерно. Повелся на экзотику. Поменял себе южный меч, а он возьми да брызни осколками, когда мы с шингами под Свиягой рубились. И ведь двух коней отдал за клинок. И еще шкур немало, а в итоге самому шкуру попортили. Так нашел я купца того, как ходить смог, и что? Что? «Профессиональный риск», он сказал! Ты представь себе только, «профессиональный риск», дескать, я купил меч, и все – он за него не отвечает. Да если бы кузнец из народа так сказал, его бы сразу сталью накормили бы. Да и нет у нас таких мошенников. Сломаешь меч – приноси. Кузнец глянет на него, и если не по глупости ты его сломал, то сразу новый даст или скует. Да и виру[25] заплатит за то, что схалтурил. А попробует артачиться, тинг[26] быстро разберется, кто прав.
– А с южанином-то что стало?
– Аааа… говорю же, дрянь человечишко… я его потом обломком его меча зарезал и все осколки ему в живот запихал. На следующее лето братья его приезжали за вирой. Но тинг рассудил, что я был в своем праве. Так южане крик подняли. Ну, пришлось их тоже укоротить немного. Зато теперь купцы свой товар проверяют, прежде чем на север идти.
– Сурово у вас.
– Так живем не на благодатном юге. То шинги с запада, то морозы с севера. Если в себе не уверен да в товарищах своих – пропадешь и друзей с собой утащишь.
Мне не часто доводилось действительно спорить со Стариком. Не вялые возражения, подавляемые аргументами, а реальные столкновения, где, несмотря на любые доводы и убеждения оппонента, в итоге каждый остался при своем. Но была одна вещь, в которой мы так и не смогли сойтись.
Было ли то особенностью моего жизненного опыта, или же в пику воспитанию-дрессировке, которую Старик устраивал, прямо и бескомпромиссно навязывая свое мнение и видение мира? Но так или иначе, я верю в удачу.
Старик утверждал, что удачи нет. Что есть лишь тщательно выстраиваемая цепь событий, при должной подготовке и правильном распределении сил неизменно ведущая к успеху. «Удача – удел слабых, – говаривал он, – Сильный возьмет сам, а слабакам нужна удача».