Красная книга богов - стр. 20

Пальцы спустили затвор камеры. За спиной раздались шаги.

Я с усилием обернулся – и захлопнул дверь библиотеки.

Хотелось верить, что это писатель наконец решил со мной встретиться, но в комнате никого не было. Лишь блеснуло что-то вдоль стены: цепочка мокрых следов.

Мокрых следов с тремя пальцами.

Их я тоже снял – на всякий случай. Меня же не просто так сюда отправили. Писатель всё ещё не спешил объявляться.

Нужно было его найти.

Первая ступенька лестницы скрипнула под ногами. Чем выше я поднимался, тем сильнее они стонали, раскачивались, будто грозя обрушиться в любой момент. В какой-то момент я схватился за перила.

А перила вцепились в меня.

Я не могу это описать. Слишком нечеловечно, ненормально это было. Деревянные завитки превратились в щупальца, обвившие руку. Цветы на обоях стали глазами, сотней глаз, впившихся в меня взглядом. Я замер, не решаясь ни идти вверх по лестнице, ни вернуться в прихожую – и лишь свободная рука щёлкала затвором камеры снова и снова.

Щупальце потянуло вперёд. Быть может, я бы исчез в темноте, растворился в белом пятне на карте, если бы не высокий, сильный голос:

– Нет! Отпустите его!

Я очнулся в знакомом парке. Шумел фонтан. Рядом носились дети, прогуливались дамы. Никто не обращал внимания на человека с камерой, который задремал на лавке.

Задремал ли?

Я осторожно поднял фотоаппарат. Руки дрожали. Солнце было невыносимо ярким, но внутри меня поселился странный холод – который не хотел уходить.

Лавкрафт, – вспомнил я ту фамилию. Его рассказ. Его дом. Его фантазии, мрачные, даже безумные.

Я был готов поклясться, что смог их коснуться – или они коснулись меня? Смог унести частичку этой темноты, отпечатанную на плёнке.

Или то был лишь сон? Глупый полуденный сон, которому суждено рассеяться, растаять, оставив меня счастливым и спокойным.

Пальцы сами нащупали крышку камеры. Я распахнул её, подставляя плёнку под солнечные лучи, уничтожая всё, что на ней было.

Превращая кошмар наяву в эфемерный, невинный сон.

Афина оглядывается через плечо. Там, за спиной, затаилась ночь. Дрожат ветки деревьев, ухают совы. Луны сегодня не видно: Селена отдыхает на Олимпе, и в темноте так просто заблудиться.

Она неуверенно делает шаг вперёд, мелкие ветки и камешки колют ступни. В легкой тунике холодно, мурашки бегут по рукам. Где же её сандалии и поножи из лёгкой стали. Где эгида с головой Горгоны, плащ и копьё?

Они у той, другой.

Ещё несколько шагов, и Афина видит фигуру на поляне. На ней тоже лёгкая туника, только белая, как у муз. В руках она держит флейту, вырезанную из тонкой оленьей кости.