Красная карма - стр. 28
– Да пошла ты!
– Речь не о том, чтобы насильно окультурить рабочего, но чтобы рабочий сам создавал свою собственную культуру!
В ответ раздался звучный пердеж.
Николь почувствовала, что у нее взмокло лицо. И шея. Ей было очень неуютно в сфере, касавшейся пролетариата. Эта примерная девочка с бульвара Инвалидов грезила о новом обществе, построенном на новых (или, напротив, на самых старых) принципах, но в такой вот самой что ни на есть реальной ситуации теряла почву под ногами.
Опустив глаза, она заглянула в свои записи. План выступления был сорван, дрожащие руки теребили измятые листки.
– Нужно задавать себе актуальные вопросы… – пролепетала она наугад.
– Точно! Когда жрать пойдем?
Всеобщий хохот.
Внезапно в поле ее зрения возник тот лохматый парень – ведущий.
– А ну, заткнитесь! – взревел он. – Дайте ей говорить! Иначе я вас вышвырну!
Наступило короткое молчание.
Воспользовавшись этой паузой, Николь продолжила, теперь уже увереннее и спокойнее:
– В настоящее время у нас царит жестокость…
– Точно! Эй, все на улицу!
– Спецназовцы – гестаповцы! Спецназовцы – гестаповцы!
Этот лозунг сопровождался аплодисментами и свистом. Ясно было, что амфитеатр оккупировала шайка разнузданных хулиганов. Николь говорила в пустоту.
– Послушайте меня! – все-таки выкрикнула она. – Жестокость – это тупик, но сейчас она необходима. Так же необходима, как иногда взламывают дверь. А когда пройдет первый шок, возникнет что-то новое, живое и естественное… Повеет новым… чем-то…
– Интеллигентские слюни!
– Вы хотите конкретики? Прекрасно! Наш главный враг – это буржуазный строй и его основные ценности: хозяйство, семья, работа и сексуальное угнетение… Эту модель нужно изменить самым коренным образом. Начав в первую очередь с системы воспитания, основанной на страхе. Угнетение личности начинается со школьного учителя, преподавателя университета, унтер-офицера, кюре, хозяина предприятия и, наконец…
– Она права! Долой институт брака! К черту!
– Да здравствуют групповухи!
– Заткнись!
Николь выпрямилась и провозгласила:
– Социальное неравенство, образование и культура для избранных – со всем этим пора покончить! Креативность – вот подлинная колыбель революции!
Поднялся гомон – непонятно, одобрительный или осуждающий. Его перебивали другие, посторонние разговоры, вплетавшиеся в общую неразбериху. Николь готова была расплакаться.
Чувствуя, что ей грозит провал, она сделала последнюю попытку завладеть аудиторией:
– Проснитесь, товарищи! Мы переживаем исторический момент! Отныне студенты – хозяева Сорбонны, а рабочие занимают фабрики – значит наша судьба в наших руках!