Красивые вещи - стр. 51
Что-то прикоснулось к моей спине. Это была рука Бенни. Он попробовал бережно преодолеть расстояние между нами и осторожно прикоснулся ко мне. Словно бы обнял меня, но не до конца. Мы оба были в теплых парках, и их толстый наполнитель отделял нас друг от друга. Я не могла ощутить тепло тела Бенни, закрытого коконом куртки. Я опустила голову на его плечо, и мы несколько минут сидели молча. Снова пошел снег. Я чувствовала, как снежинки прикасаются к моим щекам и превращаются в крошечные холодные капельки.
– А здесь не так уж и плохо, – пробормотала я.
– Да, – согласился Бенни. – Не так уж плохо.
Почему нас потянуло друг к другу? Может потому, что других вариантов не было, или все же что-то особенное таилось в наших характерах, что-то, что нас объединяло? Теперь, когда миновало десять лет, я оглядываюсь назад и гадаю – может быть, мы все-таки сошлись не из-за того, что нас сближало, а из-за того, что было в нас разным? Может быть, то, что мы оба были в Тахо чужаками и прибыли туда как бы с двух крайних точек некоей шкалы ценностей, означало, что мы на самом деле не способны что-то сравнивать и противопоставлять и выяснять, чего нам обоим недостает. Мы были родом из такого отчаяния, что просто ничего не могли поделать, кроме как только потянуться друг к другу. Мы были подростками и ничего лучше этого не знали.
Можно так ответить на этот вопрос. А можно иначе: возможно, первая любовь – это просто неизбежное эмоциональное потрясение, когда ты встречаешь первого человека в жизни, которому ты вправду небезразличен.
К началу марта наши обычные встречи – автобус, кафе, скамейки на берегу – пришлось отменить. Стало холоднее, задул арктический ветер, а красивый заснеженный пейзаж с туристических открыток весь покрылся толстой коркой льда. Сдвинутый бульдозерами на обочины дорог снег лежал грязными, почерневшими сугробами. И настроение у местных жителей было соответствующее. Они уныло тащились по жизни, преодолевая третий месяц зимы.
Как-то раз, ближе к вечеру, когда мы ехали из школы до города, Бенни сказал мне:
– Давай сегодня зайдем к вам.
При мысли о нашем домике, где к стенам были пришпилены куски ткани с блестками, где стояла разномастная паршивая мебель, а крышка кухонного стола была изрезана ножом, мне стало не по себе. Но сильнее всего меня испугала мысль о матери – какой шум она поднимет из-за Бенни. Я представила, что Бенни видит, как моя мать собирается на работу, как валит пар из ванной, как визжит фен. Представила, как после работы мать отклеивает от век накладные ресницы и бросает их на журнальный столик в гостиной.