Красив. Богат. Женат - стр. 12
Твою. Мать.
Судорожно копаясь в мозгу в поисках хотя бы одной разумной мысли, осторожно приоткрываю один глаз.
Музыка стихла, слышны возня, звон битого стекла и хриплые выкрики.
Что делать?!
В моей правой руке телефон. Я могу кому-нибудь позвонить.
Кому?..
Папе? Он решит проблему за минуту, но лучше я сгнию в тюрьме, чем увижу разочарование в его глазах.
Маме? Черт… результат будет тем же.
Братья, безусловно, помогут и, возможно, даже не сдадут меня родителям, но обязательно сделают так, что доучиваться я буду дома.
Набрать Мирону?.. Господи, конечно, нет! Чем он сможет мне помочь?
Мысленно листаю список контактов и вдруг цепляюсь за фамилию «Кравцов». В горле мгновенно пересыхает и начинает першить, пробегаюсь языком по губам.
Он чиновник, у него должны быть связи и… он не сможет мне отказать.
Офигеть!.. Это треш, конечно!
Простите, Арсений Рустамович, но у меня нет другого варианта.
Пока я терзаюсь сомнениями, ребят начинают выводить из дома. Слышу, как кто-то из них возмущается, что у него забрали телефон.
О, черт!..
Чуть приподняв грудь, подтягиваю руку к лицу и, нажав на экран, тихо голосом прошу набрать Кравцова.
В трубке начинают идти гудки, не шевелясь, жду, когда он ответит. Мимо меня туда-сюда снуют люди, еще мгновение, и будет поздно.
- Да, - раздается в динамике подхриповатый голос.
- Арсений Рустамович… это я…
- Я слушаю, громче говорите…
От страха и нервного напряжения мой голос просаживается, и воздуха катастрофически не хватает.
- Это я… - сиплю еле слышно, - Марина… Греховцева…
В трубке повисает тишина, а затем он холодно интересуется:
- Что ты хочешь?
Оскорбительный для меня вопрос, но обижаться я буду позже.
- Я в загородном доме на вечеринке у знакомого, - тараторю очень быстро, опасаясь, что телефон вот-вот заберут, - приехал Омон и… помогите, Арсений Рустамович!..
- Бл*дь! - ругается зло, - фамилия знакомого?..
- Жучков Владимир.
- Руки за голову! – раздается рык надо мной, а в следующий миг меня хватают за шиворот и поднимают на ноги.
Впившийся в горло воротник кофты вызывает приступ кашля. Телефон забирают и, вытолкав на улицу, быстро ведут к микроавтобусу.
Юлька уже там. Забившись в угол и спрятав лицо в ладошках, горько плачет. Я бы, может, пустила слезу, но леденящий кровь ужас от того, чем это может обернуться для моей семьи, вгоняет меня в ступор.
Не прощу себе такой тупости. Когда я уже научусь думать головой?!
Скосив взгляд на Еву, ловлю посланную мне ободряющую улыбку. Ну, конечно, ей переживать не о чем, ее отец не позволит даже войти в здание отделения полиции. После смерти ее мамы он с нее пылинки сдувает и никогда ни за что не ругает.