Я в лабиринте до самой смерти
Останусь видно, недолго ждать.
О, люди, люди, богам не верьте,
Они способны легко предать.
Цари в их воле, их дети злые
Не станут снова перечить им.
И где-то в бездне немой застыли
Европа, Перса и Федра, дым
От тех становищ не различить мне,
Устал скитаться среди руин,
И только с Паном мы тут шутили.
Он не боялся меня один.
Он говорил опять о Тезее,
Но что за дело мне до того,
На Лунный диск я смотреть не смею.
Не видно больше мне ничего.
Грехи мамаши надежно скрыты,
Она укрылась где-то в тиши,
И смотрит радостно Афродита,
И тонет, тонет душа в глуши.
Чем быль такая уж лучше небыль,
Я растворяюсь среди руин.
Сын Посейдона не видит неба,
И он остался совсем один.
Мой голос хриплый растает в море,
И остается стихии рев,
Но Минотавр еще с Зевсом спорит,
И проиграет в стихии он.
И дядя снова зовет Тезея,
Меня прикончит мой брат, увы.
И глаз поднять от земли не смею.
Там лабиринты, ущелья, рвы.
Нас надо прятать опять от мира,
И пусть мы снова замрем в тиши,
Там Аполлона ночная лира,
Ей стоны Пана не заглушить.
Мой брат опять проиграет, знаю.
Не видеть нам в этот час побед,
Мы в лабиринтах бредем по краю,
Нас обнимает дремучий лес.
Но в чем пред всеми мы виноваты,
За что платить нам, я не пойму,
И все же смерть моя как расплата,
Не видя света, шагну во тьму.
Отец в бессилии замирает,
И вместе с ним безголос и сир,
Сестра Тезею убить помогает.
Смерть – избавленье, безумен мир.
Меня он, знаю, принять не смеет,
Несется к гибели и Икар.
Но Ад откроется и Тезею.
А я скитаться давно устал.
И грозный Минос ревет в тумане,
И плачет Федра во тьме ночной.
Она завидует Ариадне,
Опомнись, милая, что с тобой?
Ее он бросит, рванет в Афины,
И слава Зевсу, что не догнать.
Я жил так страшно, но я покинул
Твой остров, Минос, и благодать
