Красавица и чудовища - стр. 7
Годы пошли им обоим только на пользу. Медведь стал еще шире в плечах, и на его руках прибавилось татуировок. Взгляд стал темным, мрачным и тяжелым. Линия узких губ Ворона и линия подбородка, скрытая за светлой щетиной, стали еще жестче.
Впрочем, я едва успела разглядеть Ворона, потому что как только Медведь бесцеремонно сжал мой ставший чувствительным сосок, внимательно глядя мне в лицо, стало уже не до разглядываний.
Мне даже не нужно касаться пальцами своих щек, чтобы убедиться, — они пунцовые.
Что это? Просто стыд? Но разве я не знала, на что шла, когда подписывалась на это задание? Разве меня не предупреждали?
Чем сильнее горят мои щеки, тем сильнее интерес в бездонных темных глазах Медведя. Кажется, будто он видит меня насквозь. О силе его взгляда ходят легенды.
Я дергаюсь, сидя на его коленях, как будто могу избежать такого пристального разглядывания, но в следующую же секунду чувствую его возбужденный член под собой. И тут же перестаю ерзать.
Спокойно. Это нормальная реакция на полуголую шлюху Луизу. Да у него встал бы на кого угодно, лишь бы с сиськами, черт его возьми. Медведь не хочет меня лично, хотя бы потому что он не помнит меня.
Когда я вошла, Ворон не стал вглядываться в мое лицо также внимательно, как это делал Медведь. И я снова успокоила себя, что они не могут меня помнить. Просто не могут. Это всего лишь игра моего воображения.
— А ну, детка, ложись!
Жучок закреплен на двойном слое ткани внутри моих трусиков, и весь мой опыт работы с подслушивающими устройствами подсказывает, что сейчас, после того, как Медведь уложил меня спиной к себе на колени, федералам ни хрена не слышно.
Умышленно или случайно Медведь отвернул мои бедра от себя и китайца. Хорошей слышимости не добавляют громкие стоны двух мулаток, которые, безусловно, старательно отрабатывают плату за этот вечер. Даже чересчур. Они стонут так, как будто озвучивают порно. Хотя сам китаец на них едва смотрит.
Эдвард не ослабляет хватку сейчас, когда он так близок к желаемому. Его не зря прозвали Медведем. Под его напором Сяо частит и заикается, а его зубодробительный акцент делает его речь еще сложнее для понимания коренного американца.
Медведь упрямо гнет свою линию. В его голосе чувствуются стальные нотки. Пальцы, увлекшись разговором, все сильнее сжимают и теребят мои соски. Между ног с каждой секундой становится еще более влажно.
Какая же ты все-таки шлюха, Луиза.
Когда Ворон впервые касается меня, я чуть не выгибаюсь дугой. Ох, и повезло тебе, Луиза. Прикосновения еще одного мужчины совершенно неожиданно отзываются в теле ярким фейерверком. Ощущения обостряются, а сердце стучит в два раза сильнее, пока Медведь продолжает щипать меня за соски, а Ворон рассеяно водит руками по бедрам.