Красавица без сердца - стр. 28

Угрожающе выставив вперед руки, Катька двинулась на парня, и начала подвывать на латинском:

– Омнитус де исперитус… Дум сперо, дум спиро!

Я немедленно узнала крылатую фразу, и хихикнула. Наш неизвестный, однако, латинский не знал, и Катькины завывания, а также ее облик произвели на него ужасающее впечатление. На миг оцепенев, он издал короткий звук, а потом рванул огромными скачками вглубь деревни, не забывая при этом орать благим матом.

Я вылезла из кустов и бросилась к Катьке. Схватив ее за руку, поволокла в сторону особняка, и мы дружно побежали. По дороге Катька хрюкала от смеха и давилась.

Оказавшись в саду, мы вошли в дом, и, к нашему счастью, не увидели Кристину. Катька плюхнулась на диван, я села напротив, переводя дыхание, и тут со второго этажа спустилась Кристина.

Я обомлела: мерзавка была одета в домашнюю пижаму, и при этом томно зевала, не забывая потирать глаза кулаком.

Завидев нас, Кристина спросила:

– Отец еще не вернулся?

– Нет, – ответила я. – Я тебя звала, ты не слышала?

– Не-а, – мотнула головой девчонка. – Я в наушниках была, спала. А что ты хотела?

– Да так, ничего, – отмахнулась я, и проводила ее задумчивым взглядом.

Перед тем как уйти, мы с Катькой закрыли дверь. И, когда вернулись, отперли ее. Следовательно, через главный вход Кристина не могла попасть внутрь. Но тогда как она это сделала? Спустилась через окно?

Чтобы подтвердить свои догадки, я вышла в сад и обогнула дом. У окна, которое светилось желтым, я остановилась и осмотрела стену. Ну, все ясно. До самого окна спальни Кристины вели декоративные брусочки, которыми был украшен дом. Если человек достаточно легкий и проворный, то может использовать их как лестницу.

Подышав чуть-чуть воздухом, я вернулась обратно. Катька, уже смывшая маску, буркнула:

– Ты как хочешь, а я спать. С меня приключений хватит.

– Иди, – вздохнула я. – Я дождусь Ивана Поликарповича и Радочку.

Проснувшись утром, я сразу же бросилась звонить деду. Иван Поликарпович с Радочкой вернулись в четыре утра, изрядно измученные и уставшие, и, сообщив, что с Раисой все в порядке, удалились в свою спальню.

Я же не могла уснуть всю ночь. Ворочалась с боку на бок – подушка казалась неудобной, одеяло слишком тонким, поэтому смежила веки я ближе к шести, а восемь прозвонил будильник. Зная, что дед встает в семь утра, я тут же потянулась за мобильным, и без зазрения совести рассказала все старшему родственнику.

– М-да, дела-а-а, – протянул дед, как делал всегда в минуты глубокой задумчивости. – Говоришь, вой был?

– Да, лично слышала. Довольно громкий и жуткий.