Красавчик. Царская немилость - стр. 6

Они приехали в три часа ночи. Брехт снова спал вполглаза и подъехавшую машину услышал. Далеко ещё отечественному автопрому до бесшумных двигателей. Этот рычал, как дизель на тракторе. Иван Яковлевич спал в штанах и гимнастёрке. Быстро надел сапоги и глянул из-за шторы на улицу. Чекистов было пятеро. Один остался в машине, один пошёл обходить дом с тыла. Наверное, как раз под той берёзой и встанет. Третий товарищ встал у угла дома, а двое забарабанили в дверь.

Выработка планов – напрасная трата времени, если это не поручено тем, кто будет их исполнять

Генри Киссинджер

А молилась ли ты на ночь, Дездемона? Может, эти люди ни в чём не виноваты, и у них семеро по лавкам, а он этих тридцать пять детей перед самой войной без кормильцев оставит? Ну, не судьба. Свои жена и дети дороже. Гораздо дороже. Они тоже ни в чём не виноваты, и ему для них нужно ещё хоть три дня выиграть.

– Иду, иду, Гришка, ты? – первое попавшееся имя брякнул. По дороге взял в правую руку с тумбочки у кровати мизерикордию, а в левую… А в левую тоже мизерикордию. Чего от хорошего к лучшему стремиться. Привычное же оружие.

Там стукнули ещё раз и, услышав, видно, вопрос, радостно подтвердили:

– Я, открывай.

Хрень-то какая! Это они ведь к генерал-лейтенанту в дверь ломятся. Как должен выглядеть «Гришка», который командующему армией и дважды Герою Советского Союза «ты» говорит?! Да ещё среди ночи требует открыть. Забавно было бы на этого Гришку посмотреть.

– С-сука ты, Гришка, последняя. Чего опять припёрся среди ночи, не буду я тебя сегодня пользовать. У тебя вся задница в прыщах. – Чего не покуражиться напоследок. Интересно, что теперь чекист ответит?

– Открывай! – и чего-то неразборчивое, оправдывался, наверное, перед собратом по органам, что и нет у него никаких прыщей на том самом месте.

– Иду, иду. – Брехт зажёг свет в коридоре или, вернее, в сенях, дом деревенский скорее, чем городской. Потом стал к стенке слева от двери и отодвинул громоздкую задвижку, от бывшего хозяина в наследство оставшуюся. «Гришка» толкнул дверь и руку с наганом вперёд выдернул.

– Руки… – Заозирался, никого перед собой не увидев.

Брехт ему клинок снизу под челюсть загнал. Глубоко, сантиметров на двадцать, пока острие снизу в черепную коробку не упёрлось. Потом оттолкнул мёртвого уже «Гришку» ногой и теперь уже правой рукой вогнал второй клинок в Plexus coeliacus[2] сунувшемуся в сени второму обладателю нагана. Товарищ больше дышать не мог. Брехт спокойно втащил его в дом и, вынув из пуза клинок, воткнул его прямо в око всевидящее.