Красавчик. Царская немилость - стр. 32

Итак. Кортики. Был у Брехта в будущем кортик, нет, не те игрушечные висюльки, что у современных офицеров морских висят. У него была копия кортика Нахимова. Там лезвие почти полметра. Целая сабля, вернее, меч маленький. Плохо. Он не умеет фехтовать. Или умеет? Как вот определить? Синий порошок съел не весь. Про детство и юность почти ничего не помнит, а ведь учат фехтовать именно в юности.

О-хо-хо. Ладно. Надо идти на дуэль. А, умыться же хотел. А ещё бы принять ванну. Выпить чашечку кофе.

– Ах, с какой странной шпагой вы заявились на дуэль!..

– Это лом, сударь!

Гудка не было. Как бы вместо «гудка» зарифмовать петуха? Петухи орали. И не один, несколько сразу и по очереди. Да и без очереди тоже орали.

Кудрявая была. Стояла красивая девушка со слезами на глазах и сквозь слёзы эти то умоляюще, то зло, карими глазами графа «прожигала». Приехали на излучину Волхова. Народу тьма. Один Витгенштейн без зрителей и секундантов. Правда, дормез Платона Зубова народ впечатлил. Шепчутся, стоят, пальцем посиневшим показывают. Не культурно же. Хотя их француз учил. Им можно.

– Подойдите сюда, граф, – прикрикнул на него тот самый зелёный подпоручик.

вспомнил Иван Яковлевич продолжение песни.

– Рано вы, граф, победу празднуете. Константин Владимирович Ржевский отлично фехтует.

Да, узнал Пётр Христианович, с кем повздорил. Как и предполагал, из золотой молодёжи товарищ. Его отец Владимир Матвеевич Ржевский – настоящая шишка, был недавно уволен, по прошению, от службы, с производством в тайные советники и с пенсией полного жалованья. Уволен с должности Новгородского гражданского губернатора. Папенька в Москву на днях укатил, а сынок задержался, забухал с дружками.

Н-да. Ржевский.

Так можно и в анекдоты попасть. Восемнадцати лет даже нет пацану. Как бы не убить случайно.

Кортики нашли. Как и предполагал граф, они с лезвиями по сорок сантиметров. Пётр взмахнул пару раз. Тяжеловато лезвие. Он к другому весу привык. Снял епанчу голубую с плеч, притоптал место чуть вокруг, чтобы в снегу не завязнуть.

– Сходитесь, – секундант взмахнул саблей.

Никуда Пётр Христианович не пошёл. Что он, зря тут снег уминал. А Ржевский прямо кинулся. Ух, лезвие прямо перед носом чиркнуло. Не, не, ребята. Если не умеешь фехтовать, то и не берись. Потому Брехт и не взялся. Он отпрянул назад и, когда курносый взмахнул кортиком, как шпагой, чуть зашагнул влево. Ржевский сделал выпад, намереваясь нанизать этого борова на иглу для коллекции, а там нет никого, провалился. Пётр Христианович аккуратно, но сильно, ткнул его остриём в левое плечо. И ещё отступил. Опять у носа вжикнуло. Эти придурки решили драться не до крови первой, а до смерти. Дети, блин, не ценят жизни.