Краплёная - стр. 6
Катя знала наизусть расписание Павлуши – по каким дням, в какое время он подъезжает к зданию Университета, каким лифтом пользуется, каким коридором ходит, у какого окна курит, в какое время отправляется в столовую и что заказывает себе на обед. Однажды она тайком совершила вместе с ним весь его путь до дома, сменив автобус, две ветки метро и тролейбус. И на протяжении целого часа пути умудрилась ни разу не попасться ему на глаза. Но поскольку к пустым мечтательницам и девицам робкого десятка Катя себя не причисляла, она решила действовать.
Подкараулив как-то Павла Павловича после лекций, она подошла к нему в коридоре.
– А-а, гордость моего курса! – улыбнулся ясноглазый кумир. – Что вы тут так поздно делаете?
– Жду вас.
– Вот как? Что-нибудь случилось?
– Пал Палыч, у меня к вам просьба. – Она пошла рядом, подождала, пока он вызовет лифт, и следом шагнула в кабину.
– Я весь внимание, Екатерина. – Вид у него был утомленный. Ему меньше всего хотелось сейчас выслушивать чьи бы то ни было просьбы. Его ждала любимая жена и вкусный ужин, а до дома было еще так далеко.
– Мне предлагают по окончании университета работу за границей, – начала Катя.
– Так это же замечательно, – полурассеянно откликнулся он.
– Но я боюсь, что моего знания французского будет недостаточно. Мне хотелось бы позаниматься более углубленно.
– И за чем же дело стало?
– Одной мне с этой задачей не справиться. Пал Палыч, пожалуйста, позанимайтесь со мной дополнительно.
– Ну какие могут быть проблемы. Учить вас – одно удовольствие. Только вот со временем у меня не очень…
– Я согласна на любые условия, – поспешила заверить его Катя. – Вы только выкроите для меня часок-другой. Я так буду вам благодарна.
– Хорошо, Катя. Я проверю свое расписание и если найду «окошко», дам вам знать.
Он сказал «Катя»! Не «Погодина», не «Екатерина», а интимно: Катя! Поймав его руку, она порывисто прижала ее к своей впалой груди.
– Спасибо вам, Пал Палыч! Огромное спасибо!
Неделей позже они приступили к дополнительным занятиям, находя каждый раз для этой цели пустую аудиторию. Катя блаженствовала. Целый час они сидели друг против друга, глаза в глаза. Ни на кого другого он не отвлекался, ни на кого другого не смотрел, потому как смотреть было больше не на кого. И в целом мире существовали только он и она. Иногда они затевали беседы на отвлеченные темы на французском языке. Он был с ней неизменно вежлив, приветлив и доброжелателен, что изливалось бальзамом на промерзшее сердце Кати. Она не ходила теперь, а летала, парила над землей, прокручивая в памяти проведенные с ним бесценные минуты, предвкушая следующие встречи. Их занятия она иначе и не расценивала, кроме как встречи наедине. То были счастливейшие отрезки жизни, когда он безраздельно принадлежал только ей, ей одной.