Крамблроу - стр. 43

Он пристально посмотрел на меня и молча кивнул. Потом о чем-то задумавшись, поправил столовые приборы, развернул салфетку и постелил на колени. В этот момент мое внимание привлекла его левая рука с надетой черной перчаткой – точной копией моей спасительницы. Словно слыша мои мысли, он стянул ее и бросил на стол. Она лежала неподвижно, в отличие от ее вездесущей напарницы.

– Так это вас я должен благодарить за свое спасение? – удивленно глядя на перчатку, воскликнул я.

– Отрадно слышать, что все еще могу быть кому-то полезным… – он поднял бокал: – Флориан Фар, к вашим услугам.

Я спустился с лестницы и подошел к столу.

– Садитесь… Даю слово, что никто вас не тронет… Хотел бы, еще на том обрыве дал бы вам хорошего пинка… – неожиданно с раздражением в голосе сказал он и сделал большой глоток из кубка. – В знак благодарности за спасение поужинайте со мной. Уже и не помню, когда ел не в одиночестве… Черт тебя дери! Да сядь же ты!

Я молча сел за стол, уставившись перед собой. Эта сцена напомнила мне наши с отцом перепалки в те темные времена моей юности, когда я выступал против всего, что он мне предлагал. В особенности это касалось планов на будущее. Отец упорно настаивал на продолжении рода архитекторов, я же грезил открытым морем. Много времени проводя на маяке и наблюдая, как в марину заплывают судна на ночевку, мечтал так же ходить под парусом и освоить все премудрости яхтенного дела. В выходные дни клеил модели кораблей, читал статьи разных путешественников, их отчеты о пройденных регатах и намеревался пойти в школу яхтинга. Но раз в неделю – обычно по воскресеньям, в единственный выходной день, когда отца можно было застать дома, а не в его архитектурном бюро, – он вызывал меня в свой кабинет, усаживал за стол и начинал свою длинную многочасовую лекцию о достойной профессии архитектора, о ее возможностях и перспективах. Первое время удавалось выслушивать его молча, уважительно кивая после каждого аргумента, затем, не выдержав, пытался приводить доводы в пользу профессии моряка, но отец оставался непреклонен, впрочем, как и я. Наши перепалки продолжались несколько лет, отношения с отцом и с матерью, которая металась между двух огней, ухудшались.

Окончательную точку в наших спорах поставил мой дед. В мою последнюю поездку на маяк он совершенно неожиданно принялся настаивать на архитектуре, что поначалу расценивалось мной как предательство. Но предложенная альтернатива, смягчила мое негодование. Один из его друзей-моряков согласился научить меня всем азам морского дела, в обмен на это я должен был принять позицию отца и поступить в выбранное им учебное заведение, прекратив тем самым никому не нужные споры…