Крах Атласа - стр. 32
– Да что бы ты еще сделал? – вроде как искренне ответил Гидеон. – Но, как бы там ни было, ты нужен Либби, я уверен.
– Мы оба ей нужны, – поправил Нико.
Снова раздался звоночек. Кабина прибыла по назначению.
– Ты, – упрямо возразил Гидеон на фоне шума толпы у входа в устричный бар.
Солнце успело закатиться и вновь взойти, а Нико с Гидеоном так и не обсудили произошедшее накануне. Поначалу не хотели говорить об этом при Либби, но когда она уснула, засомневались в уместности диспута. Все еще грело изнутри приятное, похожее на легкое опьянение чувство, будто ты получил именно то, чего не хватало. Как если бы заказал пиццу, четко зная, что именно пицца придется кстати. Остался невысказанным лишь один вопрос: отлично, на сегодня сойдет, но захочешь ли ты пиццу завтра? И вот он обломал бы весь кайф. Ответить на него было, разумеется, невозможно.
Обычному человеку.
– Послушай, – заговорил Нико, покидая вокзал. Вчерашний инцидент с безопасностью замяли, и всем свидетелям магически стерли память. – В прошлый раз ты исчез для меня, потому что я не вписал тебя в свои закидоны. На этот раз я вписываю тебе насильно, потому что исчезать тебе не позволено. Усек?
– Думаю, следовало учесть немного больше нюансов, – заметил Гидеон и, стрельнув взглядом на камеры наблюдения, повел Нико менее приметным путем. – Например, ты собираешься узнать мое мнение? Или решать, что мне делать и куда идти? До самого конца моей жизни, сколько бы мне ни осталось.
– Я не говорил, что я альтруист. – Нико рискнул бросить взгляд на Гидеона. На ходу он барабанил пальцами по бедру, испытывая смесь страха (перед очередным покушением) и неловкости (от признания). – И, для протокола, ты сам сформулировал свое положение. И сам будешь виноват, если я все не так понял.
Нико подумал, а не зарывается ли он? Не делает ли именно то, что ему постоянно вменяла в укор Либби: бросается в омут с головой, совершенно не заботясь об остальных причастных? В общем-то, да, все именно так. Он это признавал, поскольку не был начисто лишен того, что позволяет замечать несовершенства и сомнительные грани собственной личности. И возможно, особенно жестоким казался его выбор действия – хотя того просто требовала реальность, – потому как этот самый выбор был крепко завязан на особенностях личных желаний Нико. Он настаивал, будто без Гидеона от мести архивов им не уйти, убеждал Либби, якобы магия Гидеона полезна, и в принципе не лгал. Само возвращение Либби доказывало исключительность ума и надежность Гидеона. Однако неприглядная сторона правды заключалась в том, что больше года Нико страдал сердечными муками и предпочел бы запереть Гидеона в стенах загородного английского поместья, лишь бы не повторять болезненный опыт.