Крах Атласа - стр. 11
Атлас сперва даже не расслышал. «Чего-чего?» – переспросил он, и мать повторила: «Когда экосистема умирает, природа создает новую». «Сука, что за бред», – подумает он, однако позднее, в один критически важный момент, когда он даже не вспомнит, кто точно произнес эти слова, они всплывут в памяти. Возможно, это мысль Эзры? Или Атлас сам внушил ее Эзре? А возможно, идея принадлежит им обоим.
– Когда экосистема гибнет, природа создает новую. Как ты не понимаешь? Мир не заканчивается. Это мы уходим.
А вдруг… вдруг мы в силах сломать эти рамки? Вдруг она имела в виду именно это? Вдруг нам суждено стать чем-то большим?
Постепенно Атлас укрепляется в своей мысли. Да, наверняка мать имела в виду именно это.
Неважно, с чего все началось. Неважно, чем все закончится. Мы – часть цикла, нравится нам это или нет, а потому не будь пустыней.
Стань саранчой. Стань бедствием.
– Давай станем богами, – вслух произносит Атлас, и тут важно помнить, что он под кайфом, тоскует по матери и ненавидит себя. Нельзя забывать, что в этот момент Атлас Блэйкли – крохотное, напуганное существо, печальное и одинокое. Он пятнышко на заднице новой угрозы существованию человечества. Атласу Блэйкли плевать, дотянет ли он до завтра, послезавтра или послепослезавтра. Ему плевать, пусть даже сегодня же его насмерть поразит молнией. Атлас Блэйкли – невротичный юноша двадцати с небольшим (двадцати пяти, если быть точным) лет в поисках смысла. Он упоролся тремя разными веществами, вызывающими измененное состояние сознания, да к тому же в компании, наверное, первого в своей жизни настоящего друга. И поначалу, произнося эти слова, он не думает о последствиях. Он их еще не понимает! Он – дитя с кругозором дебила, познал лишь крохотную долю жизни и пока не ведает, что он – пыль, песчинка, сраный червь. Он не поймет этого, пока Алексис Лай не постучится к нему и не скажет: «Привет, прости за беспокойство, но тут Нил умер, и у него в телескопе была записка. В ней сказано, что это ты убил его».
Вот тогда-то, чуть позднее, Атлас Блэйкли сообразит, как облажался. Нил умрет еще дважды, и только потом Атлас признает свою неудачу перед друзьями. Зато в тот самый миг все поймет, просто вслух не скажет: «Зря я попросил о силе, ведь я на самом деле искал смысл».
Однако теперь он получил и то, и другое. Мы в тупике, и вы это видите.
– В каком смысле? – спрашивает Либби. Ее руки все еще дымятся, на щеках белеют дорожки, и соль смешивается с сажей в уголках глаз. В волосы набились жирные хлопья пепла, а у ног лежит Эзра. Он испустил дух минут десять-пятнадцать назад, успев что-то сказать напоследок. Ни слова не прозвучит о том, что Атлас зол и не знает, как относиться к потере того, кого любил и ненавидел. Однако что-то он чувствует. Очень остро.