Кожа и чешуя. С чего начинается Деликатес - стр. 35
– Мира и жизни тебе, – поприветствовала она.
– Издеваешься? – ответил Сейл угрюмо.
– Нет. Я только дошла, я не знала, что всё так… – оправдывалась Баба. – Мне когда сказали, я сразу побежала сюда. Думала, это не ты…
– Меня три дня как судили за то, что я тебя сожрал. Все доказательства оказались «налицо». Приговорили к отрубанию ещё одной головы и пожизненному заключению в зоопарк, как рецидивиста. Даже голову определили, которая жрала, её и рубить будут. Мира и жизни, говоришь?
– Я пришла и скажу им, что они ошиблись! – воскликнула Баба.
– Деликатес, ты же человек! Ты же знаешь людей! Думаешь, твоё появление что-то изменит? Посмотри, как они все хотят меня убить, какой огонь горит у них в глазах! Кровь хотят увидеть, целое шоу кровавое соберут. Я такого ража в драконьих глазах не видал. И кто из нас после этого чудище?
– Я пришла и скажу им, что они ошиблись, – закричала ему Баба, которую охранники уже тащили под руки с запрещённой территории. – Это я, слышите, люди, это я! Он меня не жрал, всего лишь продать хотел, и то, если меня не хватятся! Это я, и я живая!
Одинокий голос её утонул в гуле толпы.
– Не рви глотку! Таких на площади с десяток орёт, пиарятся на моей беде. Никто тебе не поверит! – крикнул ей вслед Сейл.
– Вы поаккуратнее, дамочка, ящер ведь. Он убить может, не заходите больше за ограждение, – пожурили её законники и отпустили.
На площади и правда горланили несколько баб, и все о том, что именно их дракон ел. Одну якобы обсосал и выплюнул, потому что была она вымазана настойкой из горных шершней, которую драконы страсть как не любят. В доказательство демонстрировалась драная одежда, якобы пострадавшая от драконьих зубов. Баночки с настойкой из тех самых «нелюбимых драконами» шершней продавались тут же и разлетались «на ура».
Другая баба продавала себя, демонстрируя обтянутые вульгарным платьишком излишне пышные формы и с ними два отсутствующих пальца руки, которые дракон откусил ей, якобы, в порыве страсти, а отпустил потом за то, что она была безумно хороша как женщина. Для пущей убедительности и предъявления форм во всей красе и движении прелестница пританцовывала, напевая частушки:
Коль мужик вокруг мельчает,
Полюблю и ящера!
Лю́бви вечной не желаю —
Мне бы настоящую!
Его пламени стихия
До костей прогреет:
Только настоящий змий
Так любить умеет!
Говорят, что он хвостатый,
В бородавках, с чешуёй.
Мне красы его не надо,
Лишь бы не был муж змеёй!
Мой милёночек пригожий
И крылат, как птичка.
От любви его, быть может,
Я снесу яичко.
Менеджер беспалой бабы записывал мужиков к ней в очередь на «отведать драконьей бабы». Свиток из очередников был таким длинным, что продавец наматывал его на специально для этой цели сооружённый ворот, каким вёдра из колодца вынимают, только поменьше. Каким макаром мог ящер оценить бабьи прелести, не уточнялось, да и кому в балагане достанет ума вспомнить, что люди драконам в принципе не менее отвратительны, чем драконы людям? Записывал желающих в свиток, а номер очереди им на запястье, химическим карандашом, после предоплаты, и с довольным видом потрясал большим поясным кошелём, звоном монет отмечая каждое его пополнение. «Интересно, как они дома жёнам своим этот номерок объяснят?» – вспомнила Баба своих пройдох-муженьков.