Кожа для барабана - стр. 65
– Она религиозна?
Архиепископ сухо рассмеялся сквозь зубы.
– Макарена Брунер – случай особый, – пояснил он, – и одним словом, тем более этим, ее не определишь. В последнее время от ее выходок лихорадит все севильское порядочное общество, которое, в общем-то, не так уж просто шокировать. Может быть, вам было бы полезно переговорить с ней, – закончил монсеньор Корво. – И с ее матерью, старой герцогиней. Пока выйдет решение о сносе церкви и удалении из нее священника, мы сумеем поумерить его пыл, если они откажут ему в своей поддержке.
Куарт, вынув из кармана несколько визитных карточек, делал необходимые заметки. Он всегда использовал для записей оборотную сторону визиток, своих или чужих. От глаз архиепископа не укрылся дорогой «Монблан» в руках гостя, и он критическим взглядом следил за тем, как пишет Куарт, возможно полагая, что священнослужителю не подобает иметь таких ручек.
– С каких пор приостановилось дело о сносе церкви? – поинтересовался Куарт.
Неодобрительный взгляд монсеньора Корво, устремленный на ручку, выразил беспокойство.
– С тех пор как имели место эти две смерти.
– Таинственные смерти, как говорят.
Архиепископ, который уже сунул трубку в рот и как раз подносил к ней зажженную спичку, поморщился.
– Ничего таинственного, – отозвался он. – Обыкновенные несчастные случаи. Некий Пеньюэлас, муниципальный архитектор, был направлен мэрией, чтобы составить заключение о сносе церкви. Он был человеком не слишком симпатичным и пару раз крупно сцепился с отцом Ферро, вовсе не являющимся образцом христианского смирения. В один из приходов Пеньюэласа в храм под его рукой обломились деревянные перила лесов, и он свалился с крыши, да так неудачно, что, как цыпленок на вертел, напоролся на одну из полусмонтированных металлических труб.
– Он находился там один? – уточнил Куарт.
Понимая тайный смысл вопроса, монсеньор Корво покачал головой:
– Нет, с этой стороны все гладко. Архитектора сопровождал другой чиновник. А еще там присутствовал отец Оскар, викарий, который причастил и соборовал умирающего.
– А что насчет секретаря Вашего Преосвященства?
Архиепископ, прищурив глаза, выпустил облако дыма. До ноздрей Куарта донесся аромат английского табака.
– Это было самым тяжелым ударом. Отец Урбису работал со мной много лет. – Архиепископ помедлил, как будто раздумывая, не следует ли сказать еще что-нибудь о покойном. – Он был прекрасный человек.
Куарт медленно кивнул, словно лично знал отца Урбису и разделял горе, причиненное его кончиной.
– Прекрасный человек, – повторил он, точно обдумывая это определение. – Говорят, он все время давил на отца Ферро от имени Вашего Преосвященства.