Козак. Черкес из Готии - стр. 49
Еще одна увидела браслет на моей руке, с его удивительно однообразной цепью звеньев, каждое из которых выполнено с филигранной точностью и микроскопическим, почти голографическим рисунком танцующей девушки на единственной пластине.
– А я такого браслета еще никогда не видела. А кто эта девушка? – новый интерес проснулся среди женской половины, чувствующей себя без нескольких килограммов золота на теле просто голой.
Стайка детей, привлекая внимание старших, обступила меня.
Начался вечер вопросов и ответов. Как-то само собой, будучи вовлечен в беседу с детьми, к которым вскорости подтянулись и взрослые, удалось войти в компанию будущих правителей империи. На этот вечер!
Наконец выпито несколько пиал кофе, съедено несколько разных сладостей и фруктов. Наконец начали подходить слуги, предлагая вымыть руки в воде, в которой явно растворили как минимум флакон духов. Званый ужин закончился, и все начали расходиться.
На следующий день уже, словно так и должно быть, меня слуга привел на обед. Потом за мной пришли на ужин.
На третий день уже никто не оборачивался на мое появление. Стул с моим гербом и место за столом стали моими в этом обеденном зале.
Город Кафа, в будущем Феодосия, если смотреть из окон дворца принцев, расстилался у основания горы, на которой главенствовала цитадель. Сравнительно небольшой город по меркам третьего тысячелетия и огромный город – около пятидесяти тысяч населения – по меркам середины шестнадцатого столетия. Город, вошедший в Османскую империю после тотального вырезания всей аристократии и католиков в 1475 году, почти восстановился и вновь стал не только торгово-промышленным, но и политическим центром Причерноморья, Крымской, Буджакской и Кубанской Татарии.
Здесь же, у стен города, раскинулось и еще одно образование, занимающее площадь, соизмеримую с третью его территории, – невольничий рынок, бараки которого ровными рядами протянулись на несколько километров.
Именно этот базар торговцев людьми и интересовал меня больше всего в городе. Здесь я решил найти людей, которым мне можно было бы довериться больше, чем местным жителям. Здесь я решил купить нескольких рабов, которые, как и я, были бы не от мира сего, потеряв веру в возможность вернуться домой и имея психологию, менталитет, язык и даже религию, очень далекую от Европы и европейцев. Здесь я решил найти людей с окраины цивилизации не только Европы, но и Китая. Корейцев, маньчжуров, тайцев, малазийцев, а, если повезет, то японцев, создав в Причерноморье небольшую общину жителей Дальнего Востока. Такие только торговые общины и даже квартал выходцев из Китая были в Кафе, словно Китай-город в Москве, но его постоянно меняющиеся временные жители совсем не могли стать для меня опорой в начале собственного становления. Зато позже, когда удастся освоить язык и хоть какие-то обычаи, именно Китайский квартал Кафы станет моим связующим звеном Дальнего Востока с Крымом. Деньги от этого я тоже задумал получать не малые.