Ковен заблудших ведьм - стр. 49
– Нет, – я выдавила слабую улыбку. – Верховная заканчивает, а не начинает. Прошу.
Он кивнул, сделавшись серьезным, как никогда прежде. До начала ритуального сожжения нужно было начертить солевой круг перед очагом и призывать Матерь с Отцом, но в этот раз я отмахнулась от чрезмерного официоза. Главное сейчас – выплеснуть то, что лежало на душе, и я больше не могла ждать.
Диего подступил к камину и, задумчиво взглянув на цветок, бросил его в огонь.
– Один – для веселья и радости. К пыли пыль, весна за зимою, – прошептал он на одном дыхании. – Я расстаюсь с прошлым неприкаянного и Микаэллом Де’Трастом.
Мне стало любопытно, что такого случилось между Диего и его бывшим Верховным, но сейчас было не время для вопросов. Он молча проследил за тем, как догорает его орхидея, превращаясь в прекрасное ничто, а затем вернулся в полукруг.
Следующей вышла Зои.
– Второй – прогнать печаль. К пыли пыль, весна за зимою. – Она кинула в камин тонкую веточку вербены, рассыпающуюся, как пух. Отблески искр плясали на темно-оливковой коже Зои, пока она смотрела, как ее подношение съедают языки пламени, такие же янтарные, как ее глаза. – Я прощаюсь с лавкой Саламандры и своей прошлой жизнью.
Сэм переступил с ноги на ногу, когда Зои, вернувшись к остальным, подтолкнула его в бок. Он бросил панический взгляд на красную астру в своей ладони, а затем на очаг, не представляя, что ему говорить. Зои умиленно улыбнулась и привстала на носочки, шепча что-то ему в ухо.
Кадык Сэма нервно дернулся, но, собравшись с духом, он неуверенно выступил вперед.
– Третий – прогнать бесполезный гнев. К пыли… Э-э… Что-то там, я забыл, – пробормотал он и наотмашь швырнул астру в огонь, даже не взглянув на нее. – Я расстаюсь с самим собой. С тем, каким был раньше. И с Гвендолин Дрейк тоже.
Красный до корней волос, он просеменил к Зои и обнял ее, приняв самый мужественный и хладнокровный вид, на какой только был способен. Я хихикнула в кулак, польщенная, что Сэм вообще принял во всем этом участие. Отношения с Зои влияли на него поистине благотворно: всего пара месяцев как его полюбила ведьма, а Сэм уже стал практиковать наши колдовские штучки.
Исаак, стоя по другую сторону от меня, шумно вздохнул. В единственной руке он держал дивную белую розу – любимый цветок моей матери. Пальцы его дрожали, но уже не из-за диббука или болезни – он плакал.
– Четвертый – взрастить семена. К пыли пыль, весна за зимою, – прошептал он, и огонь отражался в его очках, держащихся на кончике носа. Скрепя сердце он подставил нежные кремовые лепестки под жар камина, и те начали тлеть вместе с воспоминаниями, от которых его небритые щеки сделались мокрыми и солеными. – Прощай, Виктория Дефо, любовь моя.