Ковен тысячи костей - стр. 81
Пальцы Коула, еще скользкие и янтарные от цветочной мази, растерли мое острое плечо, хотя шрамы не заходили так далеко. Это была утешительная ласка, которую я не заслужила, но которую Коул все равно снисходительно подарил мне. Однако, вспомнив о том, что не должен, он осторожно убрал руку и поднялся с кровати.
– Все, готово. Можешь идти к Диего.
– Прости меня, – выпалила я, но Коул только тряхнул головой, снова избегая смотреть мне в глаза. – Я потеряла твое зеркальце.
Коул замер на краю постели, не успев с нее слезть: лишь спустил одну ногу на пол. Наградив меня недоуменным взглядом, явно ожидающий услышать совсем не это, он вернулся обратно на подушки. Вздох облегчения, вырвавшийся из моей груди при виде его смягчившегося лица, чуть не распахнул окна настежь.
– Ничего страшного, – ответил Коул спокойно. – Главное, что ты цела.
Невысказанное слово «почти» повисло в воздухе. Взгляд его очертил линию моей челюсти и невольно задержался на уголке рта, где еще ночью виднелась глубокая трещина. Он будто сумел разглядеть ее сквозь пелену регенерации. А может, просто Диего рассказал, в каком состоянии нашел меня в темнице? В любом случае ненависть к Дарию, как и ко всему Ордену, из Коула было уже не вытравить.
Оттого мне и было так сложно сказать это:
– Тот охотник, с которым ты дрался… Это он забрал у меня зеркальце. Он не убил меня на месте лишь потому, что увидел его. Потому что… узнал.
– К чему ты клонишь?
– Охотник назвал тебя Гидеоном, – напомнила я, и Коул отвернулся, массируя пальцами нахмуренный лоб. – Он перепутал тебя с ним. Возможно, они знакомы. Или охотник знает, что Гидеон старше, и просто не ожидал, что ты тоже успел так вырасти. Коул, я думаю, этот охотник ваш…
– Нет.
Коул никогда не был глупцом. В отличие от меня, он всегда и все продумывал наперед и уж точно мог сложить два и два. Отчего-то я не сомневалась, что уже по пути из Ордена в Шривпорт, сжимая побелевшими пальцами руль, Коул переваривал эту мысль. Чтобы смириться с ней, ему потребуются недели… А может, и годы.
Человек, пытающий женщин. Человек, с чьей подачи подобное содеяли и с твоей любовью. Я на собственном опыте знала, как это горько – делить свое семейное древо с монстром. Когда зверства творит один, они расходятся, как круги по воде, и омывают тебя, как бы далеко ты ни стоял.
– У нас с Гидеоном не осталось живых родственников. Только мы двое, – отчеканил Коул бескомпромиссно. – Единственной, кто смог принять нас после гибели родителей, была наша бабушка. Она сказала, мы – это все, что осталось от рода Гастингсов. То, о чем ты говоришь, невозможно, Одри. Охотник мог знать моего брата, но он не часть семьи. Поверь мне.