Ковчег Могущества - стр. 11
На сцене, сооруженной из темно-красных досок тамаринда[11], восседала в креслах божественная триада, облаченная в золоченые одежды: Ра – бог солнца, его сын Шу и несравненная богиня Тефнут. Впрочем, правильнее было бы сказать, что эти трое были скорее наблюдателями, нежели исполнителями. Просто другие роли, кроме перечисленных, исполнять царственной чете (а именно Аменхотеп III выступал сейчас в образе Ра, а Тея – в роли Тефнут) и главному визирю (он изображал бога Шу) было недопустимо по статусу.
Тефнут (царица Тея) откровенно скучала. За ее спиной стоял юный нубиец, усердно обмахивающий «богиню» и ее «божественных родственников» опахалом из страусовых перьев. Сие действо происходило в середине весны ежегодно: одни и те же вельможи, номархи и их разодетые в пух и прах жены сидели в зрительном зале на издавна закрепленных за ними местах, одни и те же лица из года в год исполняли роли Осириса, Исиды и коварного Сета. В роли Нефтиды, к примеру, вот уже пять лет кряду «блистала» все та же Таусер – жена первого советника.
Сета играл садовник, потому как никто из уважающих себя вельмож не желал лицедействовать в личине злодея и предателя. Садовник же настолько вошел в образ, что всякий раз, «убивая» своего брата Осириса, неистово потрясал мечом, а потом делал яростно-свирепое выражение лица и начинал «кромсать» тело несчастного якобы на множество частей. Несчастная Исида (Хаба, жрица одноименного храма), заламывая руки, бросалась к возлюбленному Осирису (Ранебу, Верховному жрецу Инебу-Хеджа), но, увы, всегда «опаздывала»: к этому моменту жизнь уже оставляла правителя Нижнего Египта.
Сет, торжествуя, потирал руки: теперь он – единственный и полновластный правитель Египта, Нубии и Эритреи! Больше ему не придется довольствоваться жалкими крохами власти!
Тем временем Исида, прибегнув к помощи Нефтиды, укладывала Осириса на белую ткань, после чего, «упиваясь горем», мастерски изображала, как пропитывает тело супруга специальными смолами, дабы превратить его растерзанные останки в бессмертную мумию[12]. Затем несчастная вдова, раскинув руки, словно соколица – крылья, «соединилась» с телом Осириса, после чего… «понесла» от него ребенка.
Но тут на сцене снова появился коварный Сет! Жестом, полным презрения, он указал своим воинам в сторону беззащитных женщин. Те тотчас поспешили скрыться, и подручные Сета гордо унесли «тело» Осириса со сцены[13].
Пока Исида исполняла свой «последний супружеский долг», царица Тея-Тефнут исподволь наблюдала за стоявшим рядом с «богиней Маат» своим старшим сыном, Тутмосом – красивым юношей, изображавшим сегодня бога Тота. От внимания умудренной жизненным опытом женщины не ускользнуло, сколь восторженно поглядывает Тутмос на юную и очаровательную (если не сказать – соблазнительную) дочь начальника дворцовой стражи, которой и досталась в сегодняшнем представлении роль богини Маат. Конечно же, царица сразу догадалась, что ее пятнадцатилетний отпрыск почувствовал наконец в себе мужскую силу, и, значит, отныне общений с представительницами прекрасного пола ему уже не избежать. И все-таки Тее хотелось, чтобы первый урок любви ее сыну преподала не дочь начальника стражи, а опытная в подобных делах наложница – обученная таким изощренным ласкам, которые способны были бы удовлетворить любые желания пусть даже совсем еще юного мужчины.