Ковчег Лит. Том 2 - стр. 25

Я лежу голая под одеялом. Мне шесть лет. И жду, когда заберут на операцию. В палате появляется каталка, на ней лежит голый мальчик, завернутый в простыню. Я стесняюсь и не вылезаю. Ему говорят: «Отвернись». Он отворачивается. Я перелезаю к нему, и меня укутывают простыней. Я чувствую его тело, и мне хочется раствориться. Ему, наверное, тоже. А взрослым плевать. Их ничуть не смущает – можно не ходить два раза. Очень удобно. Дети и дети, а мы смотрим друг на друга с ненавистью. В каком-то коридоре мальчик исчезает, и я про него забываю. Передо мной выплывает огромная странная лампа, каких я никогда не видела даже в магазине.

Анестезиолог в зеленом костюмчике так и не пришел, наверное, забыл про свое обещание. Я, правда, так ничего и не придумала. Джинны разрешали загадывать три желания, Зеленый одно – слишком мало, чтобы не совершить ошибку.

Приехали. Операционная совершенно пустынна, окно такое же голое, как я. С меня сняли простыню, и я перелегла на холодный операционный стол. Под спиной оказалась какая-то еще более холодная квадратная штучка, которую мне захотелось убрать, но оказалось, что так надо. Я расползаюсь по столу, и меня накрывают другой простыней – серовато-желтой и мятой, типа жеваная ткань, когда-то было модно. Лежу. Десять утра. Пришла операционная сестра.

– Вас как зовут?

– Акс… (Хотя, в целом, я уже не уверена, что меня так зовут, голое существо имени не имеет). Я – Сегодняшняя Вена.

– А меня Ира. Клади ручку сюда.

– Что это?

– Рукав, специально придумали.

Если на операционном столе не лежать, то можно вполне самому догадаться, как он устроен и что за штуки прикреплены к нему справа и слева.

– У вас очень холодно.

– Да, в операционной всегда так, так положено, придется потерпеть. Поработай ручкой.

Я сжимаю и разжимаю пальцы, чувствую, какие они холодные и как медленно двигаются. Ира ставит катетер прямо на внутренний сгиб локтя.

– А это что?

– Это капельница.

Вижу, что капельница, я хотела спросить, что там внутри, но забыла, как это сделать.

Трясет от холода, простыня прыгает, изображая желтое море.

– А вдруг я буду кашлять?

– Ну и кашляйте. Я все хорошо закрепила, не вылетит. А почему вы вдруг будете кашлять?

– Ну не знаю, а вдруг.

– Да кашляйте, вы ведь живой человек.

– Хорошая шутка.

– Я не шучу, вы пока живая, все признаки, – Ира вдруг начинает кашлять.

Мы смеемся и переходим на «ты».

– Да ну тебя.

– Я вообще тихо буду лежать. Я тут стесняюсь. Я не одета.

– Да ты что? Тогда я за тебя кашлять и…

Откуда-то сбоку появляется незнакомый доктор и спрашивает:

– А что у нас больная так трясется? От страха?