Ковчег Лит. Том 1 - стр. 42

Четыре пятьдесят семь.

Новое сообщение от Лучевого Маяка:

«Я приду завтра?»

«Ну приходи)))».

Лучевой пришел поздно вечером. Признался, что долго решал – стоит купить бутылку или нет. Признался, что хотелось и перед приходом выпить бутылку. Хотя бы пива.

Марк пожал плечами. Мог бы и выпить, раз такое ссыкло.

– Ну и что ты хочешь мне рассказать? – Марк развалился на расстеленной кровати, сбивая одеяло, как подушку, под спину. Ему очень хотелось улыбаться, нервно, но почти без злости.

– Я? – Луч от гостеприимного чая отказался. От валерьянки тоже, истерично поржав на это предложение.

– Кирилл.

Луч дернулся. Как будто не имя, а обвинение.

– Что?

– Почему ты делал вид, что Лера мне пишет?

Луч пожал плечом, на Марка не смотрел. За окном только начинало вечереть, и Луч готов был проклясть лето, очень хотелось, чтобы было темно.

– Не знаю. Боялся, что ты будешь грустить.

– Грустить? Ты ебанутый?

– Да.

Марк улыбнулся. Конечно, он больной.

– Нравилось ее ебать и делать вид, что все окей?

– Нет.

– А нахуя?

– Не знаю.

Марк засмеялся беззвучно. Лучший друг – дебил. Единственный друг – конченый ублюдок. Он встал, повел плечами, разминая их, подошел к Лучевому, посмотрел сверху вниз.

– Вставай. – Он сказал негромко, а потом почти крикнул. – Встань!

Луч смотрел исподлобья. Встал еле-еле, заваливаясь обратно, неуклюже упираясь руками в пол по бокам от себя, Марк стоял слишком близко, так, что места, чтобы подняться ровно, просто не было. Он выпрямился, даже не сутулясь, но все равно чувствовал себя на фоне Марка немного ничтожно, несмотря на разницу в росте почти в полголовы.

– Ну что же, Гамлет, где Полоний? – Марк захихикал мерзко, краем глаза заметив на полке томик Шекспира. – Или лучше «не пей вина, Гертруда»?

– Что ты несешь? – Луч сдвинул брови, поморщившись. Не то чтобы он не понял. Шекспир ведь был его.

– Как ты это сделал?

– Сделал что?

Марк замахнулся, не став даже разжимать кулак, который сжал, еще когда встал с кровати. Ударил наотмашь, в скулу, хотя было неудобно, стоя так близко. Луч за лицо схватился, выдохнув резко и шумно, прижал влажную горячую ладонь к щеке и старался даже не дышать. Глаза припекло. То ли от боли, то ли от страха.

– Как ты это сделал? – Марк повторил, четко разделяя слова и выделяя это «как». Он даже не стал ждать, когда Луч распрямится.

– Она болела.

– Она всю, сука, жизнь болела.

Марк схватил его за запястье той руки, которой он держал рассеченную скулу. Жаль, что губа не лопнула. Он дернул его вверх, заставив снова выпрямиться, Луч сглотнул. Побледнел сильнее вечно бледной Лерки, выдохнул прерывисто.