Ковчег - стр. 11
«С пылью ничего не поделаешь…» – думал он, в очередной раз наблюдая, как с бревна на вспаханную почву отлетел выпихнутый своими волосатыми сверстниками семилетний уродец, у которого все тело было голым, а волосы росли лишь на самой макушке круглого, как шар, черепа. Сонный надсмотрщик, который, обернув лицо куском ткани, плелся вслед за шерстобрюхом, тут же достал его щелчком кнута. Пацаненок взвыл, подскакивая на одной ноге, и полез назад на бревно, но погодки не пускали; сразу несколько волосатых рук потянулись к нему, чтобы отпихнуть назад, под кнут, но, на счастье Рогмана (так Эргавс окрестил странный подарок Алтаря), шерстобрюх как раз достиг края поля и с влажным чавканьем вполз на заготовленное для него угощение – лужу тоннельной плесени, что выплеснул сюда работник. Через пару минут он всосет ее дочиста и тогда – снова в путь по пыльной земле, до противоположного края.
«Да, с пылью ничего не поделаешь… – вновь повторил про себя Эргавс, отворачиваясь от чавкающего и всхлипывающего животного. – Если на поле окажется хоть капелька влаги, шерстобрюх ни за что не тронется с места, встанет и будет сосать драгоценную почву…» Это Управляющий знал наверняка из богатого личного опыта. Приходилось специально высушивать поля и мириться с меньшим из двух зол.
Рогман, на которого Эргавс взглянул лишь мельком, тоже воспользовался минутой передышки. Размазывая по лицу слезы, которые, смешавшись с пылью, тут же превращались в разводы грязи, он, прихрамывая, отошел в сторону от кучки своих сверстников, которые уже не обращали на него никакого внимания, – теперь они забавлялись тем, что тыкали в шерстобрюха длинным шестом и с восторженным рычанием отскакивали в стороны, когда тот сначала боязливо поджимал край своей волосатой платформы, а потом вдруг выбрасывал в сторону обидчиков струйку вонючей жидкости.
Рогмана не привлекали такие забавы. Он не блистал физическими данными – мускулистые, волосатые товарищи откровенно глумились над его голым, лишенным шерсти телом. Бесконечно проигрывать в молчаливой возне было и обидно, и больно.
Присев в сторонке, мальчик покосился на своего приемного родителя, но тот, как всегда, оказался занят собственными проблемами, разве было ему какое-то дело до жестоких забав ребятни? Да и счесть их жестокими Эргавс не мог – обычная возня, и нечего размазывать слезы…
Рогман упрямо поджал трясущуюся от обиды губу.
Жизнь в доме Эргавса не приносила ему никаких привилегий. Сам Управляющий относился к мальчику терпимо, молчаливо прощая найденышу его уродство, но остальные, в том числе и взрослые, не могли спокойно пройти мимо: кому-нибудь постоянно требовалось сорвать зло…