Коварство и любовь. Перчатка - стр. 4
Продолжая свою мысль, Т. Манн говорил: «Органически присущая ей (пьесе «Разбойники». – К. Ш.) неистребимая внутренняя диалектика устояла вопреки боязливым предупреждающим мерам и сохраняет свою силу и по сей день».
Сама история, положенная в основу драмы, была подсказана Шиллеру рассказом «К истории человеческого сердца» несчастного узника герцогской крепости уже упомянутого здесь Х. Ф. Д. Шубарта. С другой стороны, как на это не раз указывали исследователи, многое шло в этой пьесе от фольклора. В народном творчестве разных стран мы встречаем образ героического мстителя за страдания простых людей, разбойника, который «у богатых берет, бедным отдает». Это и благородные защитники бедного люда в песнях, легендах, балладах, сказках украинского народа, такие, как атаман повстанцев Олекса Довбуш, или у русских – Степан Разин, и английский Робин Гуд, и словацкий Яношик, и венгерские бетьяры, и немецкий Зонненвиртле, и многие другие реальные разбойники, мифологизированные народным сознанием.
Шиллер весьма существенно переосмыслил фольклорный эталон образа. Его герой – благородный разбойник Карл Моор – также честный и бескорыстный молодой человек с горячим сердцем и гуманными помыслами. Он еще и широко образован, и своей интеллигентностью превосходит не только своих сообщников, но и всех персонажей пьесы. По типу он больше похож на пушкинского Дубровского, или, точнее, этот герой Пушкина возник у российского автора под очевидным влиянием его немецкого предшественника Карла Моора – пылкого, энергичного, который легко вспыхивает справедливым гневом, полон стремления быть полезным для всех униженных и гонимых. Но он не знает другого способа перестроить общество на принципах добра и человечности, иначе как во главе банды разбойников оказывать строгий суд над поработителями народа: «Я не вор… Мое ремесло возмездие, мой промысел – месть» (II, 3).
Карл Моор не терпит никакого ограничения своей духовной и физической свободы, никакого унижения своего человеческого достоинства, порожденных рабским обществом, где ему выпало жить. Он не склоняется перед жестоким и бессмысленным принуждением, перед несправедливостью. По словам знатока немецкой литературы Ф. Энгельса, Шиллер «воспел благородство молодого человека, который объявил войну всему обществу». И в этой мужественной и опасной борьбе у Карла нет настоящих соратников. Он предводитель разбойников. Лишь немногие из них, как Косинский, – благородные мстители. Другие не понимают замыслов своего атамана. А третьи, как Шпигельберг, – циничные и корыстные преступники, которых привело в банду желание грабить и издеваться над теми, кто попадет им в руки.