Коварная ложь - стр. 12

Крик застрял в моем горле. Я могла бы кричать, но мы были слишком далеко, чтобы меня кто-то услышал, и он бы снова зажал мне рот.

Сменив тактику, я взмолилась:

– Губы.

– Хм?

Его язык прокладывал дорожку вдоль моего позвоночника.

– Губы. Поцелуй меня в губы.

Эйбл перевернул меня и воткнулся своей эрекцией мне в живот.

– Эмери Уинтроп. Так жаждет угодить. Кто бы мог подумать? – Он позволил мне провести рукой по его волосам, когда я потянулась навстречу его поцелую, привстав на носочках, чтобы достать до его губ, невзирая на свой рост. Он застонал мне в губы, одна его ладонь расположилась на моей заднице, другой он отчаянно пытался расстегнуть молнию на брюках.

Я накрыла его неловкие пальцы своими, отодвинув их в сторону, и потянула вниз молнию его брюк. Когда они упали у его ног вместе с трусами, я ударила его коленом по яйцам так сильно, как только могла.

Шок исказил его лицо. Я воспользовалась возможностью снова ударить его. Я отказывалась быть девушкой из фильма ужасов, которая умерла потому, что не решалась убить. Я не взглянула, как Эйбл рухнул на пол.

Опрокинув на него стул и задрав подол своего изодранного платья так высоко, как только можно, я ринулась к коридору, едва успев выскочить за дверь, прежде чем врезалась во что-то твердокаменное.

«Эмери, только ты, – упрекнула я себя, – можешь избежать изнасилования и врезаться в стену».

Я хваталась за все, что могла, чтобы не упасть. Дорогая ткань скользнула под ладонью, прежде чем мои пальцы вцепились в нее, слегка царапнув владельца костюма.

– Тише, Тигр.

Облегчение охватило меня, когда я узнала голос Нэша. Я сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза, и смогла постепенно сфокусировать взгляд на Нэше. Время сыграло со мной злую шутку, пока я пыталась собрать его образ, словно лоскутное одеяло.

Нэш Прескотт был красавцем из комиссионки: потрепанный и разбитый, он хранил в себе напоминание о чем-то прекрасном, когда смотрел на мир уставшими от войны глазами. Его презрение к Истриджу отражалось на его лице: жесткие черты и бесконечная ярость, которая обычно заставляла меня отводить взгляд.

Женщины Истриджа заискивали перед ним: мертвый взгляд и самоуверенная усмешка. Абсолютная мужественность, окутывавшая его, словно аромат дорогого одеколона. Но когда я смотрела на него, я видела нечто печальное. Бесценную рубашку с пятном на груди.

Это был словно комплимент для меня. Было что-то захватывающее в человеке, который видел мир, как он есть. Даже не видя красоты, он видел правду. И поскольку эта правда была наброшена на уродство и несовершенства, я, по большей части, боролась с искушением взглянуть на него.