Коты-колдуны - стр. 2
Эти двое встали на задние лапы, подняли передние над головами своими кошачьими и, раскачиваясь из стороны в сторону, завыли так, как умеют выть лишь коты и злые ночные духи. Запутавшиеся лошади приподнялись и легкими рывками поставили себя обратно на ноги.
Упавшая на бок повозка задвигалась и сама по себе стала на колеса!
Крестьяне ахнули от изумления.
Минут тридцать бродили коты по кустам придорожным и собирали разлетевшиеся повсюду миски, медные блюдца, шкатулки, мешочки и всякие явно непонятного назначения предметы, вроде колотушек со стеклянными шарами на концах, нанизанных на ручку паутин и палок-ковырялок.
Наконец коты собрали все разбросанные пожитки свои, попрыгали в повозку и поехали было дальше, но на околицах деревни на них налетела свора собак, окружила фургон и вновь переполошила крестьян в поле матерным лаем. А потом, среди кошачьего воя и псиного ора, что-то грохнуло и всю дорогу заволокло дымом. Мимо озадаченных крестьян промчалось несколько испуганных псов с вытаращенными глазищами…
Так кошачья повозка въехала в деревню Заунывненькую, староста которой записал в тот день в журнале: «Приехали какие-та паганые валшебники с хвастами длинными-длинными. Жди беды, ах, ах!»
Фургон прошел стороной боярские сады, дворы крестьян побогаче (разбогатевших продажей шкур крестьян победнее) и остановился на краю дороги у некоего дома. Лошади сами стряхнули с себя колдовскую упряжь и пошли объедать цветущую траву у плетня, а из повозки вышел очень важный с виду кот. Он был черного цвета с белым животом и держался на двух ногах не хуже человека или шварзяка, например. Кота этого звали ни много ни мало, а целым Трофимом, а полнее – Трофимом Котофеевичем.
С важной неспешностью управляющего каким-нибудь барским поместьем, он прицепил булавками к пологу несколько волшебных шаров, к верху навеса и по краям приделал звенящие погремушки. Потом отщелкнул у борта опускающуюся планку. На ней он свесил длинную, на всю повозку, тряпку, на которой большими разноцветными буквами вышито было: «Брадячие калдуны! Валшибство за граши!» Когда-то однажды зевающий умник, таскавшийся без дела по городским улицам, заметил Трофиму, что «вывеска-то его с ошибками». Потом что-то случилось, и с тех пор этот умник стесняется выходить из дома.
Что бы там ни было, пока Трофим развешивал на повозке блестящие украшения не всегда безобидного назначения, из дома, у которого стал фургон, высунулся нос, потом борода, потом налитые злой кровью глазищи. Впрочем, однако, первее всего этого наружу вылезло пузо. Короче говоря, из дверей дома выскочил все-то лишь человек, замахал руками, сморщил рожу и затрещал: