Коты и клоуны - стр. 15
Но все рассуждения стали возможны лишь после, а поначалу Предыбайлов застыл перед портретом как вкопанный. Вот она, единственная! Такая вот мысль разорвалась в нем, словно граната. Ее осколки разбередили старые раны в предыбайловской нежной душе. Он чуть было не зарыдал.
Капитан, оказавшийся в очередной раз рядом с Предыбайловым, видя предыбайловское состояние, пришел на помощь.
– Это Лизка Долгозвяга, – сказал капитан, – девчонка Карнизова. Она была какое-то время здесь, у хозяина… – капитан красноречиво обвел указательным пальцем окружающее великолепие, – но мой босс договорился, и Лизка теперь живет у него с другими девчонками.
– Что значит «с другими девчонками»? – спросил Предыбайлов нервным, срывающимся голосом.
– У моего босса много девчонок, – торопливо бросил капитан, понявший, что и так сказал лишнего, и отошел в сторонку.
Предыбайлов же, заслышав по рации, что Амбиндер, важное лицо и Карнизов собираются скоро покидать сауну, решил выйти на улицу, к машинам, дежурство в холле передав заместителю. Ночной воздух был свеж. Звезды висели низко, так, словно над Предыбайловым было южное небо. Предыбайлов чувствовал прилив сил. Он чувствовал в себе необычайные возможности. Его единственной оказалась Лизка Долгозвяга? Что ж, значит, так тому и быть!
В течение нескольких дней Предыбайлов сумел заставить себя не думать о Долгозвяге. Он как бы заглушил её образ. Празднование заключенного между Амбиндером и Карнизовым мира было бурным, и Предыбайлову было легче включиться в веселье, когда Долгозвяга жила у него в глубине. Такое расположение Долгозвяги в Предыбайлове на нем самом не могло не сказаться: он был сумеречен, немногословен, лицом темен, в движениях скован. Все спрашивали: что, мол, с тобой, не заболел? – но Предыбайлов лишь мотал головой.
Почему-то люди не спешат использовать хорошее. В тех случаях, когда они мнят себя надеждой, что хорошее от них никуда не денется, они оставляют его на потом. Хорошее пылится, ветшает, покрывается плесенью, а люди используют плохое, использовав плохое, переходят к посредственному и только после всего собираются приступить к хорошему, а оно уже негодно к употреблению. Примеров подобному можно встретить массу. Хорошее принято оставлять про запас, а это в корне неверно.
Предыбайлов, празднуя, подружек, к нему попадавших, ублажал без обычного трепета и души. Весь он был с Долгозвягой. Ему следовало сразу отправиться за ней, а он терпел. С подружками он как бы отбывал повинность. Он выбирал из них что-нибудь похуже, затем переходил к тем, которые были чуть лучше. С каждой бывая, он исподволь давал понять, что существует та, которая не то что лучше, которая небожительница, богиня, единственная, что с этой он лишь по необходимости, во исполнение правил игры. Женщины это чувствуют сразу, им такое не нравится.