Костяной Венец - стр. 6
– А ты, милок, хочешь, погадаю? – мягче заговорила она, – Дай ладонь, может, с проблемами твоими разрешится? – она встала и медленно подошла к нему в порыве захватить ладонь, но Виктор одёрнулся и спрятал руки за спиной, учтиво отказываясь:
– Благодарю, но проблем у меня нет, есть задачи. Тем более мне пора. – он уставился прямо перед собой в абсолютном безразличии, минуя встречи взглядами, – Будьте спокойны: местонахождение вашего табора я не сдам, а эта встреча останется втайне. О тайнах я знаю не понаслышке, и хранить их умею. Даже от императора. Вам бояться нечего, пока ветер не переменится. – и здесь он выдал неожиданное для цыган, – А там повеет на восток, придут трёхдневные дожди и вы идите за ними.
– Зоркий! – старуха повела головой вбок, ища спасения в короле цыган, а тот снова стал воинственным, – Зоркого пустили! Круглые дураки!
– Я просто неплохой синоптик. – усмехнулся он. – Не пустили бы, так сам пролез. Ну что вы, право! Я дал вам слово, нет необходимости кидаться в истерики. – Виктор вытащил сложенную вдвое шляпу из кармана, расправил и натянул на голову, – А теперь прощайте.
Он спокойно вышел из шатра Баншера, гордо преодолевая лагерь без охраны. Его сопровождали взгляды недружелюбных цыган, даже глава табора выполз из порезанной кортиком обители, чтобы смерить удаляющегося гостя презрительным взглядом.
Виктор занимался привычным делом – считал.
Вся вылазка, по сути, ради трёх моментов.
Встреча с Найлой, чтобы понять потенциал Зоркости. Обескуражен: она видит настоящее, а не прошлое или будущее, как её дочь. Однако встречу подготовили, когда он был уже на территории Карнавала, следовательно, диапазон впечатляет, но физически привязан. Предположение: привязка к табору, ведь про Эльзу Найла лишь догадывается.
Случилось на её счёт и другое наблюдение: прикидывается старухой, но ей слегка за 40 лет – не так уж и много даже для цыган. Родами не измотана, так что роль старухи – всего лишь игра.
Табор проворен в сравнении с другими, но всё же неповоротлив. Их привела в здешние места неслучайность. И это Виктор оценил уже исходя из второго важного момента, ради которого весь этот риск затевался – оценить табор изнутри: его масштабы, его скорость, людей, их одежду и занятия. И пусть на это даны лишь минуты, но вес этой информации неоценим.
Это говорило о цели их стоянки. Но слишком тихо, слишком осторожно.
И третье: Баншер. О нём слухи и правда были, но всё на уровне паники. Виктор подозревал, что цыганский барон – псионик, но его дар оставался не подтверждён. Ужас в том, что такие, как Баншер опасней обычных псиоников в несколько раз. Пусть его точечное воздействие на мозг волю человека недостаточно хорош, но вот в гневе такие экземпляры страшны: их псионика вырывается наружу и разит всех наповал. Такой с психу может повести за собой толпу, а может эту толпу убить. И всё это не поддаётся контролю.