Кости холмов. Империя серебра - стр. 21
В тот день брат великого хана устроил ради забавы соревнование по борьбе среди своих воинов. Бесчисленные табуны коней, лишь изредка тревожимые кнутами табунщиков, бесцельно паслись вблизи беспорядочно разбросанных монгольских юрт. Монголы не столько взяли Кайфын в осаду, сколько расположились лагерем у его стен. Китайцам, ненавидящим и боящимся этих кочевников, было больно смотреть, как развлекаются их враги, убивая время игрищами и борьбой, когда в Кайфыне уже начался голод. Хотя и китайцам не была чужда жестокость, даже они удивлялись безжалостности монголов, которые не проявляли ни малейшего сострадания к тяготам и лишениям горожан и только возмущались, что те так долго не сдают город. Уже три месяца монголы не снимали осады, проявляя какое-то нечеловеческое, безграничное терпение.
Императорская столица Яньцзин пала под натиском этих варваров-коневодов. Огромная армия цзиньцев не смогла остановить их. Памятуя об этом, в Кайфыне потеряли всякую надежду. Улицами правили свирепые шайки бандитов, и только сильные отваживались высунуть нос из дому. Пищу раздавали на главной площади, но иногда раздача не проводилась вовсе. И никто не знал, то ли еда закончилась, то ли ее похитили по пути.
А тем временем в лагере продолжался поединок борцов. И когда борец, известный под именем Баабгай, Медведь, поднял противника над своей головой, Хасар вскочил на ноги и возбужденно заорал на пару с Хо Са. Побежденный поначалу пытался сопротивляться, но Баабгай стоял недвижим, светясь лучезарной улыбкой, словно глупый ребенок. Ставки резко пошли на убыль, а потом вовсе прекратились. Побежденный был до того изможден, что ему хватало сил только на то, чтобы вяло тянуть Баабгая за квадратные кончики пальцев.
Приметив этого борца среди китайских рекрутов за его рост и силу, Хасар немедленно забрал его себе. И теперь Хасар с нетерпением ждал, когда сможет выставить Баабгая против одного из чемпионов у себя дома. Если он правильно рассчитал шансы, то мог бы за один поединок обобрать сразу нескольких человек, включая брата Тэмуге.
Баабгай невозмутимо ждал приказа Хасара. Мало кто мог столько времени удерживать на вытянутых руках взрослого воина. Порозовевшее лицо Баабгая блестело от пота.
Но Хасар смотрел сейчас куда-то сквозь гиганта-борца, обратив мысли к посланию Чингиса. Гонец, присланный его братом, так и стоял рядом, не сходя с того места, куда поставил его Хасар несколько часов назад. Мухи жадно сосали соль с кожи гонца, но юноша не смел шелохнуться.
Хорошее настроение Хасара вдруг улетучилось, и он раздраженно подал знак своему чемпиону.