Космология Башлачева. Песни Русского Посвященного - стр. 2
После очищения свинец превращается в серебро – это работа в белом. Это этап природного созерцания и Любви. Зерно начинает прорастать под влиянием Солнца. Этот этап соответствует поэтической зрелости Башлачева 1984—1985 гг. Это сильные, взрывающие чужую броню, энергетически насыщенные песни – «Время Колокольчиков», «Некому Березу заломати», «Лихо», «От винта», «Ванюша».
Третий этап заключается в обретении Философского камня, который позволяет конвертировать метал в золото. Это рубедо или работа в красном. Это этап сверхъестественного созерцания и достижения Божественного принципа, того, что он назвал Имя Имен. Это работа с логосами, корнями слов, «магия языка» в таких песнях как «Вечный Пост», «Посошок», «Имя Имен».
Здесь нужно сразу отметить, что Великое Делание это активная работа духа, «Царство Небесное силою берется» (Мф 11:12). В связи с этим использование наркотиков является попыткой войти в духовный мир с черного входа людьми, которые обычно не обладают необходимой квалификацией, что приводит к различным отклонениям. Некоторые полагают, что именно наркотики (грибы) привели Башлачева к самоубийству, однако это все же маловероятно. Его жена, Анастасия Рахлина, поставила точку в своем интервью:
Саша не употреблял наркотики. Точка. Напротив, у него была стройная теория о наркотиках, как о неком лифте, на котором, конечно, можно куда-то подняться в своих, скажем так, интеллектуальных исканиях, но, во-первых, все равно назад приедешь, а во-вторых, душа должна работать сама. Потому что даром, как уже говорилось, ничего не дается.
Все же наркотики он хоть и не употреблял, но определенно пробовал, и определенные видения и метафоры используемые им в стихах, можно отнести на их счет.
От винта!
Работа в черном есть смерть для внешнего мира, однако по выражению Эволы, это не медленное умерщвление себя, а такая концентрация душевных сил на Божественном Принципе, которая приводит к диссоциации души от внешнего мира. Владислав Мамченко вспоминает о последней встрече с Башлачевым в ноябре 1987 г:
Я хорошо помню атмосферу нашего последнего вечера. Олег сидел, нос повесив, да и я как-то сник. Такая мрачная туча повисла. Ее создал Башлачев своей отгороженностью от нас, да и от всего окружающего мира. В завершение вечера Башлачев просто встал и сказал: «Ребята, нечего со мной разговаривать… Вы разговариваете с живым трупом». Я это помню слово в слово, потому что на меня это сильно подействовало. Мы ведь тогда были молодые ребята, жизнерадостные, ни о чем таком не думали. Вот так, весь в себя ушедший, он от нас и ушел.