Космический мутант - стр. 8
– «Краше в гроб кладут»!
Сам же Борис Круглов, представившись чин по чину, не забыв упомянуть о прежней своей принадлежности к «инженерам человеческих душ», словно пароль, протянул рыжебородому хозяина подворья книжку.
Издание оказалось не простым.
Не из той печатной продукции, от которой зря, не находя своего потребителя, ломятся полки книжных магазинов.
Эта, на вид невзрачная, с одной единственной иллюстрацией, брошюра называлась «Заветная победа».
Тогда как художник оформитель продукции самиздата постарался на славу, лишь в одном:
– Когда умело и со вкусом изобразил для обложки, портрет героя документальной повести.
Ещё одно отличие от официальной книжной продукции заключалось в росчерке обычной шариковой ручкой на титульном листе, где оставил дарственную надпись именно тот парень в боксёрских перчатках, чьё изображение украшало обложку.
– Вижу, что уважаемый Денис Кошкин собственной персоной! – наконец, разобравшись в самой сути подарка, в самой доброжелательной улыбке разлепил губы под усами и бородой Николай Лебедев. – Спасибо, дорогой друг, коли так!
И не менее добродушно добавил:
– Обратно вернёшься в свой город, тоже обязательно передавай ему от меня большой привет.
Потеряв после этого высказывания всякий интерес к чужаку, он резко, по-военному развернулся на пятках, демонстрируя окончание общения и намериваясь сразу же уйти в свой большой, рубленный из огромных лиственных брёвен дом.
Но сделать это ему так и не позволил всё тот же назойливый владелец крайне обветшалых «Жигулей» ещё самой первой модели:
– Николай Петрович, позвольте несколько слов сказать?
На что последовала, такая ожидаемая и дорогая для приезжего, реакция знахаря. Правда, тот обернул к нему только своё рыжебородое лицо, не двигаясь торсом.
И расчётливо, словно цедя сквозь сомкнутые зубы, каждое своё слово, заметил:
– Что уж тут особенно говорить?
Его взгляд снова прошёлся по физиономии городского визитёра, не выражая ни каких иных чувств, кроме, разве что, профессионального отношения к странной внешности приезжего.
– Сразу видно – проситься будешь на лечение, – услышал от него Борис Круглов. – Да только я не практикую, о чём доподлинно известно местным властям.
Он, вдруг, повернулся обратно уже всем своим туловищем, сделал шаг в скрипучих хромовых сапогах по направлению к просителю и как приговор вынес своё заключение:
– Ничем помочь не могу!
После чего прозвучало настоящим смертным приговором для Бориса Ивановича заключение, несостоявшегося для него, целителя. Разве что не хватало для полной картины только похоронного марша и будущего вопля безутешной вдовы.